У человека всегда есть право выбора. Даже в самые страшные минуты своей жизни остаются как минимум два решения. Порой это выбор между жизнью и смертью. Страшной смертью, позволяющей сохранить честь и совесть, и долгой жизнью в страхе, что когда-нибудь станет известно о том, какой ценой она куплена.
Каждый решает сам. Тем, кто выбирает смерть, уже не суждено объяснить другим причины своего поступка. Они уходят в небытие с мыслью о том, что по-другому нельзя, и близкие, друзья, потомки это поймут.
Те, кто купил себе жизнь ценой предательства, наоборот, очень часто словоохотливы, находят тысячу оправданий своему поступку, порой даже пишут про это книги.
Кто прав, каждый для себя решает сам, подчиняясь исключительно одному судье – собственной совести.
Зоя. Девушка без компромиссов
И Зоя , и Тоня родились не в Москве. Зоя Космодемьянская появилась на свет в селе Осиновые Гаи на Тамбовщине 13 сентября 1923 года. Девушка происходила из семьи священников, причем, согласно данным биографов, дед Зои погиб от рук местных большевиков, когда принялся заниматься среди односельчан антисоветской агитацией – его попросту утопили в пруду. Отец Зои, начинавший учиться в семинарии, ненавистью к Советам не проникся, а рясу решил сменить на светское одеяние, женившись на местной учительнице.
В 1929 году семья переехала в Сибирь, а спустя год, благодаря помощи родственников, обосновалась в Москве. В 1933 году семья Зои пережила трагедию – умер отец. Мама Зои осталась одна с двумя детьми – 10-летней Зоей и 8-летним Сашей . Дети старались помогать матери, особенно в этом выделялась Зоя.
В школе она училась хорошо, особенно увлекалась историей и литературой. При этом характер Зои проявился довольно рано – она была принципиальным и последовательным человеком, не допускавшим для себя компромиссов и непостоянства. Эта позиция Зои вызвала непонимание у одноклассников, а девочка, в свою очередь, настолько переживала, что слегла с нервной болезнью.
Болезнь Зои повлияла и на одноклассников – чувствуя свою вину, они помогали ей нагнать школьную программу, чтобы она не осталась на второй год. Весной 1941 года Зоя Космодемьянская успешно перешла в 10-й класс.
У любившей историю девушки была своя героиня – школьная учительница Татьяна Соломаха . В годы Гражданской войны большевичка-учительница попала в руки белых и была зверски замучена. История Татьяны Соломахи потрясла Зою и сильно повлияла на нее.
Тоня. Макарова из семьи Парфеновых
Антонина Макарова родилась в 1921 году на Смоленщине, в деревне Малая Волковка, в большой крестьянской семье Макара Парфенова . Училась в сельской школе, и именно там произошел эпизод, повлиявший на ее дальнейшую жизнь. Когда Тоня пришла в первый класс, то из-за стеснительности не могла назвать свою фамилию – Парфенова. Одноклассники же стали кричать «Да Макарова она!», имея ввиду, что отца Тони зовут Макар.
Так, с легкой руки учительницы, на тот момент едва ли не единственного грамотного в деревне человека, в семье Парфеновых появилась Тоня Макарова.
Училась девочка прилежно, со старанием. Была у нее и своя революционная героиня – Анка-пулеметчица . У этого кинообраза был реальный протип – санитарка чапаевской дивизии Мария Попова, которой однажды в бою действительно пришлось заменить убитого пулеметчика.
Окончив школу, Антонина отправилась учиться в Москву, где ее и застало начало Великой Отечественной войны.
И Зоя, и Тоня, воспитанные на советских идеалах, добровольцами отправились сражаться с фашистами.
Тоня. В котле
Но к тому времени, когда 31 октября 1941 года 18-летняя комсомолка Космодемьянская пришла на сборный пункт для отправки в школу диверсантов, 19-летняя комсомолка Макарова уже познала все ужасы «Вяземского котла».
После тяжелейших боев в полном окружении от всей части рядом с молодой санитаркой Тоней оказался лишь солдат Николай Федчук . С ним она и бродила по местным лесам, просто пытаясь выжить. Партизан они не искали, к своим пробиться не пытались – кормились, чем придется, порой воровали. Солдат с Тоней не церемонился, сделав ее своей «походной женой». Антонина и не сопротивлялась – она просто хотела жить.
В январе 1942 года они вышли к деревне Красный Колодец, и тут Федчук признался, что женат, и поблизости живет его семья. Он оставил Тоню одну.
К тому времени, как 18-летняя комсомолка Космодемьянская пришла на сборный пункт для отправки в школу диверсантов, 19-летняя комсомолка Макарова уже познала все ужасы «Вяземского котла». Фото: wikipedia.org / Bundesarchiv
Из Красного Колодца Тоню не гнали, однако у местных жителей и так было полно забот. А чужая девушка не стремилась уйти к партизанам, не рвалась пробиваться к нашим, а норовила закрутить любовь с кем-то из оставшихся в селе мужчин. Настроив местных против себя, Тоня вынуждена была уйти.
Когда блуждания Тони завершились, Зои уже не было на свете. История ее личной битвы с фашистами оказалась очень короткой.
Зоя. Комсомолка-диверсантка
После 4-дневного обучения в диверсионной школе (на большее не было времени – противник стоял у стен столицы) она стала бойцом «партизанской части 9903 штаба Западного фронта».
В первых числах ноября отряд Зои, прибывший в район Волоколамска, осуществил первую успешную диверсию – минирование дороги.
17 ноября вышел приказ командования, предписывавший уничтожать жилые постройки в тылу противника на глубину 40-60 километров, дабы выгнать немцев на мороз. Эту директиву во времена перестройки критиковали нещадно, говоря о том, что она фактически должна была обернуться и против мирного населения на оккупированных территориях. Но надо понимать ситуацию, в которой она была принята – гитлеровцы рвались к Москве, ситуация висела на волоске, и любой вред, наносимый неприятелю, считался полезным для победы.
После 4-дневного обучения в диверсионной школе Зоя Космодемьянская стала бойцом «партизанской части 9903 штаба Западного фронта». Фото: www.russianlook.com
18 ноября диверсионная группа, в которую входила Зоя, получила приказ сжечь несколько населенных пунктов, включая деревню Петрищево. Во время выполнения задачи группа попала под обстрел, и вместе с Зоей остались двое – командир группы Борис Крайнов и боец Василий Клубков .
27 ноября Крайнов отдал приказ на поджог трех домов в Петрищево. Он сам и Зоя успешно справились с задачей, а Клубкова схватили немцы. Однако в месте сбора они разминулись. Зоя, оставшись одна, решила еще раз отправиться в Петрищево, и совершить еще один поджог.
Во время первой вылазки диверсантов им удалось уничтожить немецкую конюшню с лошадьми, а также поджечь еще пару домов, где квартировали немцы.
Но после этого гитлеровцы отдали приказ местным жителям нести дежурство. Вечером 28 ноября Зою, пытавшуюся поджечь сарай, заметил сотрудничавший с немцами местный житель Свиридов . Он поднял шум, и девушку схватили. За это Свиридова премировали бутылкой водки.
Зоя. Последние часы
Немцы пытались узнать у Зои, кто она и где остальные члены группы. Девушка подтвердила, что дома в Петрищево подожгла она, сказала, что зовут ее Таней, но больше никакой информации не сообщила.
Репродукция портрета партизанки Зои Космодемьянской. Фото: РИА Новости / Давид Шоломович
Ее раздели догола, избили, пороли ремнем – никакого толка. Ночью в одной ночной рубашке, босую, гоняли по морозу, рассчитывая, что девушка сломается, однако она продолжала молчать.
Нашлись и свои мучители – в дом, где содержали Зою, пришли местные жители Солина и Смирнова , дома которых подожгла диверсионная группа. Обматерив девушку, они попытались избить и без того полуживую Зою. Вмешалась хозяйка дома, которая выгнала «мстительниц» вон. На прощание те бросили в пленницу горшок с помоями, стоявший у входа.
Утром 29 ноября немецкие офицеры предприняли еще одну попытку допросить Зою, но опять безуспешно.
Около половины одиннадцатого утра ее вывели на улицу, повесив на грудь табличку «Поджигатель домов». Вели к месту казни Зою два солдата, придерживавшие ее – после пыток сама она с трудом держалась на ногах. У виселицы вновь объявилась Смирнова, обругавшая девушку и ударившая ее палкой по ноге. На сей раз женщину отогнали немцы.
Гитлеровцы начали снимать Зою на фотоаппарат. Измученная девушка обратилась к согнанным на страшное зрелище жителям деревни:
Граждане! Вы не стойте, не смотрите, а надо помогать воевать! Эта моя смерть - это моё достижение!
Немцы попытались заставить ее молчать, но она вновь заговорила:
Товарищи, победа будет за нами. Немецкие солдаты, пока не поздно, сдавайтесь в плен! Советский Союз непобедим и не будет побеждён!
Зою Космодемьянскую ведут на казнь. Фото: www.russianlook.com
Зоя сама поднялась на ящик, после чего на нее накинули петлю. В этот момент она снова крикнула:
- Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете, нас 170 миллионов. Но за меня вам наши товарищи отомстят!Девушка хотела крикнуть что-то еще, но немец выбил ящик из-под ее ног. Инстинктивно Зоя схватилась за веревку, но гитлеровец ударил ее по руке. Через мгновенье все было кончено.
Тоня. Из проститутки – в палачи
Блуждания Тони Макаровой завершились в районе поселка Локоть на Брянщине. Здесь действовала печально известная «Локотская республика» - административно-территориальное образование русских коллаборационистов. По сути своей, это были те же немецкие холуи, что и в других местах, только более четко официально оформленные.
Полицейский патруль задержал Тоню, однако партизанку или подпольщицу в ней не заподозрили. Она приглянулась полицаям, которые взяли ее к себе, напоили, накормили и изнасиловали. Впрочем, последнее весьма относительно – девушка, хотевшая только выжить, была согласна на все.
Роль проститутки при полицаях Тоня выполняла недолго – однажды ее, пьяную, вывели во двор, и положили за станковый пулемет «максим». Перед пулеметом стояли люди – мужчины, женщины, старики, дети. Ей приказали стрелять. Для Тони, прошедшей не только курсы медсестер, но и пулеметчиц, это не составляло большого труда. Правда, вусмерть пьяная девушка не очень понимала, что делает. Но, тем не менее, с задачей справилась.
Расстрел пленных. Фото: www.russianlook.com
На следующий день Тоня узнала, что она теперь не потаскуха при полицаях, а официальное лицо – палач с окладом в 30 немецких марок и со своей койкой.
Локотская республика безжалостно боролась с врагами нового порядка – партизанами, подпольщиками, коммунистами, прочими неблагонадежными элементами, а также членами их семей. Арестованных сгоняли в сарай, выполнявший роль тюрьмы, а утром выводили на расстрел.
В камеру вмещалось 27 человек, и всех их необходимо было ликвидировать, дабы освободить места для новых.
Браться за эту работу не хотели ни немцы, ни даже полицаи из местных. И тут очень кстати пришлась появившаяся из ниоткуда Тоня с ее страстью к пулемету.
Тоня. Распорядок палача-пулеметчицы
Девушка не сошла с ума, а наоборот, сочла, что ее мечта сбылась. И пусть Анка расстреливала врагов, а она расстреливает женщин и детей – война все спишет! Зато ее жизнь наконец-то наладилась.
Распорядок дня ее был таков: утром расстрел 27 человек из пулемета, добивание выживших из пистолета, чистка оружия, вечером шнапс и танцы в немецком клубе, а ночью любовь с каким-нибудь смазливым немчиком или, на худой конец, с полицаем.
В качестве поощрения ей разрешали забирать вещи с убитых. Так Тоня обзавелась кучей женских нарядов, которые, правда, приходилось чинить – носить сразу мешали следы крови и дырки от пуль.
Впрочем, иногда Тоня допускала «брак» - нескольким детям удалось уцелеть, потому что из-за их маленького роста пули проходили поверх головы. Детей вывезли вместе с трупами местные жители, хоронившие убитых, и передали партизанам. Слухи о женщине-палаче, «Тоньке-пулеметчице», «Тоньке-москвичке» поползли по округе. Местные партизаны даже объявили охоту на палача, однако добраться до нее не смогли.
Всего жертвами Антонины Макаровой стали около 1500 человек.
Зоя. Из безвестности в бессмертие
Впервые о подвиге Зои написал журналист Петр Лидов в газете «Правда» в январе 1942 года в статье «Таня». Его материал основывался на показаниях пожилого мужчины, ставшего свидетелем казни, и потрясенного мужеством девушки.
Труп Зои провисел на месте казни еще почти месяц. Пьяные немецкие солдаты не оставляли девушку в покое даже мертвой: кололи ножами, отрезали грудь. После очередной такой отвратительной выходки лопнуло терпение даже у немецкого командования: местным жителям приказали снять тело и похоронить.
Памятник Зое Космодемьянской, установленный на месте гибели партизанки, в деревне Петрищево. Фото: РИА Новости / А. Чепрунов
После освобождения Петрищево и публикации в «Правде» было решено установить имя героини и точные обстоятельства ее смерти.
Акт опознания трупа был составлен 4 февраля 1942 года. Было точно установлено, что в деревне Петрищево казнена Зоя Космодемьянская. Об этом в статье «Кто была Таня» в «Правде» рассказал все тот же Петр Лидов 18 февраля.
За два дня до этого, 16 февраля 1942 года, после установления всех обстоятельств гибели, Зое Анатольевне Космодемьянской было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Она стала первой женщиной, которая в годы Великой Отечественной войны была удостоена такой награды.
Останки Зои были перезахоронены в Москве на Новодевичьем кладбище.
Тоня. Бегство
К лету 1943 года жизнь Тони вновь сделала крутой поворот – Красная Армия двинулась на Запад, приступив к освобождению Брянщины. Девушке это не сулило ничего хорошего, но тут она очень кстати заболела сифилисом, и немцы отправили ее в тыл, дабы она не перезаражала доблестных сынов Великой Германии.
В немецком госпитале, впрочем, тоже скоро стало неуютно – советские войска приближались настолько быстро, что эвакуировать успевали только немцев, а до пособников дела уже не было.
Поняв это, Тоня сбежала из госпиталя, вновь оказавшись в окружении, но теперь уже советском. Но навыки выживания были отточены – она сумела добыть документы, что все это время была санитаркой в советском госпитале.
Кто сказал, что грозный «СМЕРШ» карал всех подряд? Ничего подобного! Тоня благополучно сумела поступить на службу в советский госпиталь, где в начале в 1945 году в нее влюбился молоденький солдат, настоящий герой войны.
Парень сделал Тоне предложение, она ответила согласием, и, поженившись, молодые после окончания войны уехали в белорусский город Лепель, на родину мужа.
Так исчезла женщина-палач Антонина Макарова, а ее место заняла заслуженный ветеран Антонина Гинзбург .
О чудовищных деяниях «Тоньки-пулеметчицы» советские следователи узнали сразу после освобождения Брянщины. В братских могилах нашли останки около полутора тысяч человек, но личности удалось установить лишь у двухсот.
Допрашивали свидетелей, проверяли, уточняли – но на след женщины-карателя напасть не могли.
Тоня. Разоблачение 30 лет спустя
Тем временем Антонина Гинзбург вела обычную жизнь советского человека – жила, работала, воспитывала двух дочерей, даже встречалась со школьниками, рассказывая о своем героическом военном прошлом. Разумеется, не упоминая о деяниях «Тоньки-пулеметчицы».
Антонина Макарова. Фото: Public Domain
КГБ потратил на ее поиски больше трех десятилетий, но нашел почти случайно. Некий гражданин Парфенов, собираясь за границу, подал анкеты с данными о родственниках. Там-то среди сплошных Парфеновых в качестве родной сестры почему значилась Антонина Макарова, по мужу Гинзбург.
Да, как же помогла Тоне та ошибка учительницы, сколько лет она благодаря ей оставалась в недосягаемости от правосудия!
Оперативники КГБ работали ювелирно – обвинять в подобных злодеяниях невинного человека было нельзя. Антонину Гинзбург проверяли со всех сторон, тайно привозили в Лепель свидетелей, даже бывшего полицая-любовника. И лишь после того, как все они подтвердили, что Антонина Гинзбург и есть «Тонька-пулеметчица», ее арестовали.
Она не отпиралась, рассказывала обо всем спокойно, говорила, что кошмары ее не мучили. Ни с дочерьми, ни с мужем общаться не захотела. А супруг-фронтовик бегал по инстанциям, грозил жалобой Брежневу , даже в ООН – требовал освобождения любимой жены. Ровно до тех пор, пока следователи не решились рассказать ему, в чем обвиняется его любимая Тоня.
После этого молодцеватый, бравый ветеран поседел и постарел за одну ночь. Семья отреклась от Антонины Гинзбург и уехала из Лепеля. То, что пришлось пережить этим людям, врагу не пожелаешь.
Тоня. Расплата
Антонину Макарову-Гинзбург судили в Брянске осенью 1978 года. Это был последний крупный процесс над изменниками Родины в СССР и единственный процесс над женщиной-карателем.
Сама Антонина была убеждена, что за давностью лет наказание не может быть чересчур строгим, полагала даже, что она получит условный срок. Жалела только о том, что из-за позора снова нужно переезжать и менять работу. Даже следователи, зная о послевоенной образцовой биографии Антонины Гинзбург, полагали, что суд проявит снисхождение. Тем более, что 1979 год был объявлен в СССР Годом Женщины, а со времен войны в стране не казнили ни одну представительницу слабого пола.
Однако 20 ноября 1978 году суд приговорил Антонину Макарову-Гинзбург к высшей мере наказания – расстрелу.
На суде была доказана документально ее вина в убийстве 168 человек из тех, чьи личности удалось установить. Еще более 1300 так и остались неизвестными жертвами «Тоньки-пулеметчицы». Есть преступления, за которые невозможно ни прощать, ни миловать.
В шесть утра 11 августа 1979 года, после того, как были отклонены все прошения о помиловании, приговор в отношении Антонины Макаровой-Гинзбург был приведен в исполнение.
У человека всегда есть выбор. Две девушки, почти ровесницы, оказавшись на страшной войне, заглянули смерти в лицо, и сделали выбор между смертью героя и жизнью предателя.
Каждый выбрал свое.
Тысячи военных преступников, коллаборационистов, сотрудничавших с немцами во время войны, после её окончания не смогли избежать наказания. Советские спецслужбы делали всё возможное, чтобы никто из них не избежал заслуженного наказания…
Очень гуманный суд
Тезис о том, что за каждое преступление бывает наказание, в ходе процессов над нацистскими преступниками был опровергнут самым циничным образом. По протоколам Нюрнбергского суда, 16 из 30 высших руководителей СС и полиции Третьего рейха не только сохранили жизни, но и остались на свободе.Из 53 тыс. эсэсовцев, которые были исполнителями приказа об истреблении «неполноценных народов» и входили в состав «эйнзатцгрупп», к уголовной ответственности было привлечено только около 600 человек.
Список обвиняемых на главном Нюрнбергском процессе состоял всего из 24 человек, это была верхушка нацистских органов. На Малых Нюнбергских процессах было 185 обвиняемых. Куда делись остальные?
В основной своей массе - бежали по так называемым «крысиным тропам». Главным пристанищем нацистам служила Южная Америка.
В тюрьме для нацистских преступников в городе Ландсберге к 1951 году оставалось всего 142 заключенных, в феврале того же года верховный комиссар США Джон Мак-Клой помиловал одновременно 92 заключенного.
Двойные стандарты
Судили за военные преступления и советские суды. Разбирались в том числе дела палачей из концентрационного лагеря Заксенхаузен. В СССР были приговорены к длительным срокам заключения главный врач лагеря Гейнц Баумкеттер, повинный в смертях огромного количества узников.Густав Зорге, известный как «железный Густав» участвовал в расстреле тысячи заключенных; охранник лагеря Вильгельм Шубер лично расстрелял 636 советских граждан, 33 польских и 30 немецких, также участвовал в казнях 13 000 военнопленных.
В числе других военных преступников вышеперечисленные «люди» были переданы властям ФРГ для отбывания заключения. Однако в федеративной республике все трое недолго оставались за решеткой.
Их отпустили, причем каждому было выдано пособие в размере 6 тыс. марок, а «доктор-смерть» Гейнц Баумкеттер даже получил место во одной из немецких больниц.
Во время войны
Военных преступников, тех, кто сотрудничал с немцами и был виновен в уничтожении мирных граждан и советских военнопленных советские органы госбезопасности и СМЕРШ начали разыскивать ещё во время войны. Начиная с декабрьского контранаступления под Москвой, на освобожденные от оккупации террритории прибывали оперативные группы НКВД.
Они собирали сведения о лицах, сотрудничавших с оккупационными властями, допрашивали сотни свидетелей преступлений. Большинство переживших оккупацию охотно шло на контакт с НКВД и ЧГК, выказывая лояльность советской власти.
В военное время суды над военными преступниками проводились военными трибуналами действующих армий.
«Травниковцы»
В конце июля 1944 года в руки СМЕРШа попали документы из освобождённого Майданека и учебного лагеря СС, который размещался в местечке Травники в 40 км от Люблина. Здесь готовили вахманов - охранников концлагерей и лагерей смерти.
В руках СМЕРШовцев оказалась картотека с пятью тысячами фамилий тех, кто проходил обучение в этом лагере. В основном это были бывшие советские военнопленные, которые подписали обязательство служить в СС. СМЕРШ начал поиск «травниковцев», после войны поиски продолжил МГБ и КГБ.
Следственные органы отыскивали «травниковцев» больше 40 лет, первые процессы по их делам датируются августом 1944 года, последние процессы прошли в 1987 году.
Официально в исторической литературе зафиксировано не меньше 140 процессов по делу «травниковцев», хотя Аарон Шнеер, израильский историк, вплотную занимавшийся этой проблемой, полагает, что их было намного больше.
Как искали?
Все репатрианты, вернувшиеся в СССР, проходили через сложную систему фильтрации. Это была необходимая мера: среди оказавшихся в фильтрационных лагерях были и бывшие каратели, и сообщники нацистов, и власовцы, и те же «травниковцы».Сразу после войны на основании трофейных документов, актов ЧГК и свидетельств очевидцев органами госбезопасности СССР были составлены списки нацистских пособников, подлежащих розыску. В них входили десятки тысяч фамилий, кличек, имён.
Для первоначального отсева и последующего поиска военных преступников в Советском Союзе была создана сложная, но эффективная система. Работа велась серьёзная и планомерная, создавались розыскные книги, разрабатывалась стратегия, тактика и приемы розыска. Оперативные работники просеивали массу информации, проверяя даже слухи и те сведения, которые прямо не относились к делу.
Следственные органы искали и находили военных преступников по всему Советскому Союзу. Спецслужбы вели работу среди бывших остарбайтеров, среди жителей оккупированных территорий. Так были выявлены тысячи военных преступников, соратников фашистов.
Тонька пулемётчица
Показательна, но при этом уникальна судьба Антонины Макаровой, которая за свои «заслуги» получила прозвище «Тонька пулемётчица». В годы войны она сотрудничала с фашистами в Локотской республике и расстреляла больше полутора тысяч пленных советских солдат и партизан.Уроженка Московской области Тоня Макарова в 1941 году сама пошла на фронт санитаркой, попала в Вяземский котел, затем была арестована фашистами в поселке Локоть Брянской области.
Антонина Макарова
Село Локоть было «столицей» так называемой Локотской республики. В Брянских лесах было много партизан, которых фашистам и их соратникам удавалось регулярно ловить. Чтобы расстрелы были как можно более показательными, Макаровой дали пулемет «Максим» и даже назначили зарплату - 30 марок за каждый расстрел.Незадолго до того как Локоть был освобожден Красной армией Тоньку-пулеметчицу отправили в концлагерь, что ей помогло - она подделала документы и выдала себя за медсестру.
После освобождения - устроилась в госпиталь и вышла замуж за раненого солдата Виктора Гинзбурга. После Победы семья молодоженов уехала в Белоруссию. Антонина в Лепеле устроилась работать на швейную фабрику, вела примерный образ жизни.
На её следы сотрудники КГБ вышли только через 30 лет. Помогла случайность. На площади Брянска мужчина накинулся с кулаками на некоего Николая Иванина, узнав в нем начальника локотской тюрьмы. От Иванина и началась расплетаться ниточка к Тоньке-пулеёетчице. Иванин вспомнил фамилию и то, что Макарова была москвичкой.
Поиски Макровой шли интенсивно, сначала заподозрили другую женщину, но свидетели её не опознали. Помогла опять случайность. Брат «пулемётчицы», заполняя анкету для выезда за границу, указал фамилию сестры по мужу. Уже после того как следственные органы обнаружили Макарову, её «вели» несколько недель, провели несколько очных ставок для точного установления личности.
20 ноября 1978 года 59-летнюю Тоньку-пулеметчицу приговорили к высшей мере наказания. На суде она оставалась спокойной и была уверена, что её оправдают или сократят срок. К своей деятельности в Локте она относилась как к работе и утверждала, что совесть её не мучает.
В СССР дело Антонины Макаровой стало последним крупным делом об изменниках Родине в годы Второй мировой войны и единственным, в котором фигурировала женщина-каратель.
«Религия является злейшим врагом советского патриотизма... История не подтверждает
заслуг церкви в деле развития подлинного патриотизма».
Журнал «Безбожник» июнь 1941г.
К началу II мировой войны в 25 областях РСФСР не было ни одного действующего православного храма, а в 20 областях функционировало не более чем по 5 церквей. На Украине ни одной действующей церкви не было в Винницкой, Донецкой, Кировоградской, Николаевской, Сумской, Хмельницкой областях; по одной действовало в Луганской, Полтавской и Харьковской.26 Согласно данным НКВД, к 1941 году в стране действовало 3021 православный храм из них почти 3000 находились на отошедших к СССР в 1939-1940 годах территориях Литвы, Латвии, Эстонии, Бессарабии, Северной Буковины, Польши и Финляндии
Численность Союза воинствующих безбожников в 1932 году достигла 5 млн. человек. Планировалось к 1938 году количество его членов довести до 22 млн. человек.28 Тираж антирелигиозных изданий достиг к началу войны 140 млн. экземпляров.
С датой германского нападения на СССР связано немало мифов, получивших особенно широкое распространение в церковной среде. Согласно одному из наиболее известных, дата 22 июня была якобы выбрана Гитлером в соответствии с астрологическими прогнозами. От этой легенды отталкиваются и те, кто не прочь представить события июня 1941-го как поход «языческой Германии» на «православную Русь».. Однако германский Генштаб при выборе дня и времени удара по СССР руководствовался соображениями иного плана...
Обычно ночь с субботы на воскресенье была самой «недисциплинированной» в РККА. В воинских частях устраивались бани, за которыми следовали обильные возлияния; командный состав в воскресную ночь, как правило, отсутствовал находясь со своими семьями; для рядового же состава эта ночь всегда была самой подходящей для «самоволок». Именно этим, вполне земным расчетом (а вовсе не «шепотом звезд») и руководствовалось гитлеровское командование при выборе нескольких дат нападения на СССР. События первого дня войны блестяще показали справедливость такого расчета.
Получив известие о начале войны, блюститель патриаршего престола митр. Сергий
(Страгородский) как говорят современные церковные историки выпустил своё
«Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». Факт его появления
22.6.1941 г. до сих пор оспаривается
В послании говорилось: «Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину... Жалкие
потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ
наш на колени перед неправдой... Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать
такие испытания. С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую
силу... Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ
нашей Родины.».37 Содержался в послании и скрытый упрек властям, утверждавших,
что войны не будет. У митр. Сергия это место выражено так: «...мы, жители России,
надеялись, что пожар войны, охвативший почти весь земной шар, до нас не дойдет...»...38
Любопытно, что задолго до соответствующего обращения Кремля митр. Сергий уже назвал
«лукавые соображения» о «возможных выгодах» по другую сторону фронта ничем иным
как прямой изменой Родине».39 Однако действенность такой риторики неумолимо превращалась
в прах по мере стремительного продвижения германских армий на восток...
В истории войн невозможно найти аналог столь изначально лояльного отношения к
агрессору, которое демонстрировало население оккупированных немцами областей СССР.
И тот факт, что так много россиян заранее было готово перейти к немцам, выглядит
для многих невероятным. Но именно так и было. Примеры изначально враждебного отношения
к изгнанию большевиков были скорее исключением, нежели общим правилом. Немецким
кинематографистам не было нужды прибегать к искусственным декорациям, для того
чтобы запечатлеть на пленку примеры встреч советским населением германских войск
хлебом-солью и забрасывания немецких танков цветами. Эти кадры являются ярчайшим
свидетельством, столь ненормального восприятия чужеземного вторжения...
Стоит ли удивляться, что с не меньшим воодушевлением восприняла нападение Германии
на СССР и русская эмиграция. Для многих русских изгнанников появилась реальная
надежда скорого «освобождения» Родины. Причем такие надежды встречались независимо
от церковной юрисдикции (а не только в РПЦЗ - как это пыталась представить советская
историография). Вторжение Германии в СССР приветствовал парижский иерарх РПЦЗ
митр. Серафим (Лукьянов), впоследствии перешедший в Московскую Патриархию. В своем
обращении по случаю германского нападения, он заявил: «Да благословит Всевышний
великого Вождя Германского народа, поднявшего меч на врагов самого Бога... Да
исчезнут с лица земли масонская звезда, серп и молот».45 С неменьшей радостью
воспринял 22 июня 1941 года и принадлежавший тогда к «евлогианской» юрисдикции
архимандрит Иоанн (Шаховской, будущий архиеп. Сан-Францисский): «Кровавая операция
свержения Третьего Интернационала поручается искусному, опытному в науке своей
германскому хирургу».46 И даже клирик Московской Патриархии о. Георгий Бенигсен
вспоминает о начале войны в Риге: «На всех лицах затаенная радость...».47
. В. Цыпин: «Во всех городах и во многих селах, оставленных советской администрацией,
объявлялись священники, либо находившиеся там на положении ссыльных, либо скрывавшиеся
в подполье, либо зарабатывавшие на жизнь каким-нибудь ремеслом или службой. Эти
священники получали у оккупационных комендантов разрешение на совершение богослужений
в закрытых,».41 Другой очевидец (псаломщик Николо-Конецкого прихода Гдовского
района Псковской области С. Д. Плескач) отмечал следующее: «Русский человек совершенно
изменился, как только появились немцы. Разрушенные храмы воздвигались, церковную
утварь делали, облачения доставляли оттуда, где сохранились, и много строили и
ремонтировали храмы. Всюду красилось... Когда все было готово, тогда приглашали
священника и освящался храм. В это время были такие радостные события, что я не
умею описать».42 Такие чувства были характерны для населения самых различных районов
оккупированной территории. Журналист В. Д. Самарин так описывает немецкую оккупацию
в Орле: «Проснулось, всплыло на поверхность души спрятанное глубоко при большевиках
религиозное чувство. Молящиеся переполнили церкви, по деревням носили чудотворные
образа. Молились так, как давно не молились.»
Адольф Гитлер и православная эмиграция
«...если правительство германского Рейха пожелает
привлечь русские православные церкви к сотрудничеству
в борьбе с коммунистическим безбожным движением...,
то правительство Рейха найдет с нашей стороны
полное согласие и поддержку».
митр. Евлогий (Георгиевский), октябрь 1937 г.
Примечательно, что первые контакты русской эмиграции с Гитлером относятся к началу
20-х годов.4 Посредником в этих контактах был Альфред Розенберг. Родившийся в
Российской империи, учившийся в Киевском университете и служивший в русской армии
во время I мировой войны, Розенберг по-русски говорил лучше, чем по-немецки. В
окружении Гитлера он сыскал славу лучшего специалиста по России и «русской душе»,
и именно ему была доверена разработка расовой теории в нацистской идеологии. Возможно,
что именно он убедил Гитлера в целесообразности дружеских отношений с Русской
Православной Церковью на территории Германии. Так, в 1938 году нацисты построили
в Берлине православный кафедральный собор Воскресения Христова на Курфюрстендамм
и финансировали из имперской казны капитальный ремонт 19 православных храмов.
Кроме того, по указу Гитлера от 25.2.1938, русские приходы подчинявшиеся митрополиту
Евлогию (Георгиевскому), были переданы под юрисдикцию Германской епархии Русской
Православной Церкви Заграницей (далее - РПЦз).5 Цитируемый здесь проф. Поспеловский
склонен несколько драматизировать это событие, выставляя его одним из краеугольных
камней церковно-эмигрантского раскола. Необходимо все же учитывать, что конфронтация
между карловацким Синодом и митр. Евлогием началась задолго до прихода Гитлера
к власти и носила все-таки церковно-административный, а не богословский и не политический
характер. Справедливым будет так же отметить, что только 6% русских эмигрантских
приходов находились под юрисдикцией митр. Евлогия, а остальные 94% подчинялись
Зарубежному Синоду.6 Даже исходя только из элементарной арифметической логики,
вряд ли будет справедливым говорить о «раскольничьих устремлениях карловчан».
Вероятно, подобной же логикой руководствовался и Гитлер, пожелавший «централизовать»
православные приходы на территории Рейха, а потому подчинивший евлогианское «меньшинство»
синодальному «большинству» (было бы странно, если бы он сделал наоборот. В истории
с евлогианскими приходами Гитлер был движим идеей централизовать, все для облегчения
контроля над религиозными организациями.7 Для достижения этой цели он создал Рейхсминистерство
религиозных культов, предоставил Германской епархии РПЦ государственный статус
«корпорации публичного права» (каковой имели только лютеране и католики) и передал
под юрисдикцию Германской епархии 13 евлогианских приходов.
Что касается строительства нацистами православного собора и капитального ремонта
19 храмов, то с этим благодеянием связано и благодарственное письмо Гитлеру за
подписью тогдашнего первоиерарха РПЦЗ митрополита Анастасия (Грибановского).
Гитлер выступил как «строитель и попечитель» храмов, и выражение благодарности
предстоятелем Церкви за такое благодеяние - явление вполне нормальное и естественное,
для предателей. Нельзя не учитывать и того факта, что в предвоенном 1938-м Гитлер
олицетворялся с человеком, честно победившим на выборах и возглавившим правительство,
признанное всеми странами мира.
Как уже отмечалось выше, Гитлер воспринимался русской эмиграцией как противовес
безбожному большевизму. Еще в 1921 году Высший монархический совет вел переговоры
с Гитлером о возможной помощи в случае его прихода к власти в подготовке духовенства
для освобожденной от большевиков России.9 В отличие от лидеров западных демократий,
Гитлер не позволял себе выражения «русский коммунизм», предпочитая этому другой
термин - «иудо-большевизм». Такая терминология русскую эмиграцию вполне устраивала
и не резала ухо. Русофобские места в «Mein Kampf» были мало кому известны, и неудивительно,
что даже самые отъявленные русофилы вроде И. А. Ильина призывали русскую эмиграцию
«не смотреть на национал-социализм еврейскими глазами».
Вполне справедливо будет предположить, что проправославные жесты Гитлера носили
дипломатическо-пропагандистский характер. Такими жестами можно было снискать себе
симпатии в странах потенциальных союзников, в странах с преимущественно православным
вероисповеданием (Румыния, Болгария, Греция). 1 сентября 1939 года германский
Вермахт взломал польскую границу. II мировая война началась...
Несмотря на то, что Гитлер выступил как откровенный агрессор, его нападение на
Польшу серьезно не отразилось на восприятии его русской эмиграцией. Это обстоятельство
позволило нацистам после оккупации Польши сделать еще один проправославный жест.
Началось повальное возвращение православным, отобранных у них приходов. Как писал
журнал «Церковная жизнь», «...православное население встречает доброжелательное
отношение со стороны немецких властей, которые по первой просьбе населения возвращают
ему отобранное поляками церковное имущество».13 Помимо этого, при поддержке германских
властей в Вроцлаве был открыт православный богословский институт.
Церковная политика нацистов в оккупированных областях СССР
«Православие – красочный этнографический ритуал»
(рейхсминистр Розенберг).
Занятые немцами районы (едва ли не половина европейской части СССР) подверглись
территориальному делению на рейхскомиссариаты, состоявшие из округов, областей,
районов, уездов и волостей. Прифронтовая территория находилась под управлением
Вермахта. Северная Буковина, Молдавия, Бессарабия и Одесская область были переданы
Румынии. Галицию присоединили к Польскому генерал-губернаторству. Остальная территория
составила рейхскомиссариат «Украина» (с центром в Ровно). Центральная часть Белоруссии
образовала генеральный комиссариат Белоруссии. Северо-запад Брестской и Гродненская
области отошли к Восточной Пруссии (здесь действовали общегерманские законы).
Большая часть Брестской, а также Пинская и Полесская области отошли к рейхскомиссариату
«Украина», а северо-запад Виленской области - к генеральному округу Литвы. Сам
же генеральный округ Белоруссии входил в состав рейхскомиссариата «Остланд».51
Национальный вопрос, по мнению нацистского идеолога Розенберга, заключался в
том, «чтобы разумно и целеустремленно поддержать стремление к свободе всех этих
народов… выделить из огромной территории Советского Союза государственные образования
(республики) и организовать их против Москвы, чтобы освободить Германский Рейх
на грядущие столетия от восточного кошмара».52
Что касается религиозной политики немцев на оккупированных землях, то она вряд
ли может быть охарактеризована однозначно. Здесь господствовало несколько взаимоисключающих
подходов, однако наиболее распространенными были два...
Позицию рейхсминистра Восточных земель Альфреда Розенберга можно сформулировать
примерно так: «Уклад жизни русского народа веками формировался под влиянием Православия.
Большевицкая клика лишила русский народ этого стержня и превратила его в ни во
что неверующее, неуправляемое стадо. Столетиями русским вдалбливали с амвонов,
что «всякая власть от Бога». Царская власть, не сумев обеспечить своим подданным
достойный уровень жизни, смогла с помощью Церкви сформировать в народе сознание,
что лишения, страдания и притеснения идут на пользу душе. Подобная проповедь обеспечивала
правителям раболепскую покорность народа. Этот момент совершенно не учли большевики,
и с нашей стороны было бы глупо повторять их ошибку. Поэтому, в наших же интересах
реанимировать эти православные постулаты в умах народа, если мы хотим держать
его в узде. Гораздо лучше, если в Восточных землях будут созданы автономные и
неподотчетные друг другу церковные структуры, дабы исключить возможность возникновения
единой мощной церковной организации».
Такова была позиция Розенберга, которая определяла отношение нацистов к РПЦ и
которой руководствовались в той или иной степени нацистские чиновники. Основные
ее положения были изложены в письме Розенберга к рейхскомиссарам Остланда и Украины
от 13.5.1942 г. Их можно сформулировать так: Религиозные группы не должны заниматься
политикой. Они должны быть разделены по признакам национальным и территориальным.
Национальный признак должен особенно строго соблюдаться при подборе возглавления
религиозных групп. Территориально же религиозные объединения не должны выходить
за границы одной епархии. Религиозные общества не должны мешать деятельности оккупационных
властей.53
Церковную политику Вермахта можно охарактеризовать как отсутствие какой-либо
политики по отношению к Церкви. Собственный кодекс поведения, верность старым
традициям способствовали распространению в среде немецких военных устойчивой антипатии
к проявлениям нацистского фанатизма и расовой шизофрении. Только этим и можно
объяснить тот факт, что фронтовые генералы и офицеры закрывали глаза на директивы
и инструкции из Берлина, если те строились на теории об «унтерменшах». Сохранилось
немало свидетельств и документов не только о радушном приеме российским населением
немецкой армии, но и о «ненацистском» отношении германских солдат к населению
занятых ими областей СССР. В частности, сохранились документы о приказах немецким
солдатам помнить, что они находятся не на оккупированных территориях, а на земле
союзника.54 Довольно часто солдаты и офицеры Вермахта демонстрировали искреннее
дружелюбие и симпатии к народу, страдавшему в течение двух десятилетий под властью
большевиков. В церковном вопросе такое отношение выливалось во всестороннюю поддержку
восстановления церковной жизни.
Военные не только охотно поддерживали инициативы местного населения по открытию
приходов, но и оказывали различную помощь в виде денежных средств и стройматериалов
для восстановления разрушенных храмов. Сохранилось немало свидетельств и того,
что немецкие военные сами проявляли инициативу по открытию церквей на подконтрольных
им территориях и даже приказывали это делать.55 Так, например, в сохранившейся
в материалах Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) докладной записке З. В.
Сыромятниковой «О пребывании на территории Харьковской области, оккупированной
немецкими войсками с 15 по 22 декабря 1941 г.» отмечалось: «Немецкое командование
особое внимание обращает на работу церквей. В ряде сел, где не разрушены церкви,
они уже работают... В селах, где они разрушены, дан приказ старостам немедленно
подобрать помещение и открыть церкви».56
Иногда инициативность немцев принимала анекдотические формы. В том же фонде хранится
и справка уполномоченного Себежской комендатуры от 8.10.1941 г.: «Дана настоящая
в том, что немецкая власть, освободившая крестьянство от большевиков, ставит вопрос
открыть богослужение в Ливской церкви, и поэтому уполномочиваю лично вас, Рыбакова
Якова Матвеевича, за неимением священника - занять место священника и исполнять
церковный обряд. Просьба: никаких отказов не может быть, в чем и выдана настоящая
справка за подписью представителя немецкой власти Энгельгард»... На что Рыбаков
отвечает: «Быть священником не могу, так как не получил на то от епископа благословения,
кроме того, по христианскому закону двоеженцы священниками быть не могут, а я
двоеженец»...57
Следует отметить, что помощь немецкой армии в восстановлении русских православных
храмов всегда строилась на принципах «христианского гуманизма» . Командующий группой
армий «Центр» фельдмаршал Федор фон Бок сам с немецкими офицерами принимал участие
в православной службе в Борисове.
Вышеприведенные характеристики и примеры довольно ярко отражают всю пестроту
церковной жизни на занятых немцами территориях СССР, ибо становится вполне очевидным,
что размах и характер «религиозного возрождения» во многом зависел от местных
особенностей оккупационной администрации (НСДАП и СС или же Вермахт). Поэтому
и положение РПЦ на занятых немцами территориях целесообразно рассматривать не
по периодам войны, а по регионам и областям.
Положение Церкви в Прибалтике
«Не таких обманывали.
С НКВД справлялись, а этих колбасников обмануть нетрудно».
Митр. Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский).
На момент прихода в страны Балтии немецкой армии экзархом Прибалтики был митр.
Сергий (Воскресенский). Пост этот он занимал с января 1941 года. Перед бегством
большевиков из Риги митр. Сергию было приказано эвакуироваться. Вопреки приказу,
он укрылся в крипте рижского кафедрального собора.
Сергий в миру Димитрий Воскресенский, родился в Москве в 1898 г. в семье московского
священника и до революции учился в семинарии, которую не успел закончить. В начале
революции был послушником в Даниловом монастыре. Там же, принял монашество с именем
Сергий. Исследователи, беседовавшие с людьми, знавшими лично отмечают, что в 1920-е
годы это был религиозный, монах, тем не менее, любивший жизнь и светские удовольствия,
любил выпить и провести время среди молодежи, за что на него неоднократно накладывались
епитимии. С 1926 г. он стал сотрудником канцелярии Московской Патриархии. Вероятно,
в 30-е годы епископ Сергий тесно сотрудничал с митр. Сергием (Страгородским),
что и повлияло на дальнейшую карьеру молодого епископа.63
С приходом в Прибалтику немцев (Вермахт вошел в Ригу 30 июня) митр. Сергий постарался
найти общий язык с новой властью. При его дипломатичности успех ему был заранее
обеспечен. Он умел преподать себя в нужном свете. Вскоре он хорошо зарекомендовал
себя как яростный антикоммунист. С помощью роскошных банкетов и щедрых подарков
митр. Сергий обзавелся нужными знакомствами с партийными функционерами и высшими
чинами СС. Комфортабельный дом митрополита и личный автопарк производили впечатление
на немцев.
В отличие от других советских территорий, оказавшихся под немецкой оккупацией,
в Прибалтике произошло расширение территории РПЦ и укрепление власти ее экзарха,
несмотря на то, что в Эстонии и Латвии открыто проявились тенденции к автокефалии.
Сразу же после ухода Советов из Прибалтики митрополиты Латвийский и Эстонский
постарались восстановить утраченную независимость от Москвы. 20.7.1941 г. митр.
Рижский Августин (Петерсон) сделал запрос германским властям с просьбой о восстановлении
Латвийской Православной Церкви под юрисдикцией Константинополя. Аналогичную просьбу,
но уже от имени Эстонской Православной Церкви, сделал митр. Таллинский Александр
(Паулус). Казалось, что церковный раскол был неминуем. Но 12.9.1941 г. митр. Сергий
(Воскресенский) обратился к германским властям с докладной запиской, в которой
объяснял всю нежелательность для Берлина допускать, чтобы Церковь в Латвии и Эстонии
подчинялась Константинопольскому патриарху, чей западноевропейский экзарх проживал
в Лондоне и имел тесные связи с британским правительством. Владыка Сергий сумел
доказать немцам преимущества канонического подчинения Прибалтики. Иными словами,
он предложил оставить Прибалтику в подчинении РПЦ, а его, ее экзархом.
По сути, Сергий добился от Берлина разрешения. В результате раскол в Прибалтике
не состоялся, а некоторым «автокефалистам» ,не без участия Сергия,пришлось даже
иметь дело с гестапо. Немцам надоело терпеть амбициозные заявления сторонников
автокефалии, требовавших выдворения из Латвии «большевицкого ставленника», агента
ЧК экзарха митр. Сергия.64 В Латвии раскол закончился в ноябре 1941 г., когда
гестапо потребовало от митр. Августина немедленного прекращения деятельности его
Синода.65
Что же касается его отношений с Москвой, то немцы поначалу выступали за их разрыв.
Однако митр. Сергий сумел убедить Берлин, что РПЦ никогда не примирялась с советской
властью, подчинившись ей только внешне. Доказывал немцам экзарх и то, что их вмешательство
в управление Церковью (как, например, разрыв канонических связей с Москвой) может
быть использовано Советами для антигерманской пропаганды.
Все эти переговоры привели к тому, что, когда в 1942 году митр. Эстонский Александр
порвал с Сергием, в то время как другой эстонский епископ (Павел Нарвский) остался
ему верен, немцы постановили, что митрополиты Александр и Августин должны именоваться
соответственно митрополитами Ревельским и Рижским, а не Эстонским и Латвийским,
т.к. митрополитом всех трех прибалтийских государств является Сергий (Воскресенский).66
В инструкциях, разосланных фашистскими чиновникам, указывалось, что, хотя приходы
в Эстонии могут входить как в Эстонскую епархию митр. Александра, так и в русскую
епархию еп. Павла, германское командование предпочитает, чтобы как можно больше
приходов вошло в русскую епархию. Следует отметить, что большинство приходов в
Прибалтике осталось в подчинении митр. Сергию. Отчасти это объясняется тем, что
паства не хотела рвать отношений с Русской Церковью, а отчасти тем, что все видели,
на чьей стороне немцы.
Окончательно немецкая политика по отношению к РПЦ в Прибалтике была сформулирована
на совещании в Рейхсминистерстве Восточных земель 20.6.1942 г. Суть итога совещания
сводилась примерно к следующему:
1. Оккупационные власти считают для себя выгодным объединение всех православных
вокруг московского экзарха с целью выселения их после войны в Рейхскомиссариат
«Москва».
2. Для германского руководства не столь важно, кому номинально подчиняется экзарх
в Прибалтике - Москве или Константинополю, тем более, что пребывание экзарха Константинопольского
Патриарха в Лондоне действительно не может быть приятным.
3. Такая политика дает возможность оккупационным властям подчеркивать свою веротерпимость
и использовать полностью антикоммунистические выступления экзарха Сергия в пропагандных
целях.67
Можно лишь догадываться о том давлении, которое испытал на себе в Москве митр.
Сергий (Страгородский) со стороны советских властей, требующих от него осуждения
своего прибалтийского экзарха. В конце концов, большевики своего добились, и 22.9.1942
г. митр. Сергий (Страгородский) обратился с посланием, в котором говорилось:
«...Народ ради блага родины не считает своих жертв и кровь проливает и самую жизнь
отдает... А вот в Риге в начале августа объявились православные наши архиереи...
во главе с присланным из Москвы Сергием Воскресенским, которые «не пожелали страдать
с народом Божиим», а предпочли «имети временную греха сладость» (Евр. 11,25),
пожить благополучно, питаясь от крупиц с фашистского стола... Волосы встают дыбом
при чтении об истязании фашистами женщин, детей и раненых. А митрополит Сергий
Воскресенский со своими «сподвижниками»-архиереями телеграфируют Гитлеру, что
они «восхищаются ведущейся (Гитлером) героической борьбой» (с беззащитными?!)
и «молят Всевышнего, да благословит Он (фашистское) оружие скорой и полной победой...».68
Это послание и не вызвало у экзарха Прибалтики обиды, а когда архиерейский Собор
1943 года отлучил от Церкви всех клириков, проявивших себя коллаборационистами
и среди них был назван и митр. Сергий (Воскресенский), последний напечатал в прибалтийских
газетах статью под названием «Сталин не Савл, он не станет Павлом», в которой
высмеял иллюзорность надежд на мир коммунистов с Церковью,69 но с Москвой все-таки
не порвал. Примечательно, что этого разрыва требовали от него и немцы, когда митр.
Сергий (Страгородский) стал Патриархом, но владыка Сергий убедил их в нелогичности
такого требования, объяснив, что большевики смогут использовать возникший церковный
раскол в антигерманской пропаганде - играя на вмешательстве оккупационных властей
во внутрицерковные дела.
По сути, единственное, чего не удалось митр. Сергию добиться от Берлина, это
- разрешение на каноническое подчинение себе Белоруссии. У Розенберга на это счет
были свои соображения.
Но несмотря на «неудачу» митр. Сергия с Белоруссией, не будет ошибкой назвать
его самым активным иерархом Русской Церкви сотрудничавшим с нацистами на оккупированной
территории СССР. «Помимо отстройки церковной организации и отстаивания интересов
Церкви на территории своего экзархата, митр. Сергий приложил немало усилий для
духовного окормления православной паствы в захваченных гитлеровцами северо-западных
районах СССР. Чего стоит только одна Псковская Миссия (о чем будет рассказано
в соответствующей главе). Вся эта деятельность не могла вызвать одобрения у советской
власти
Люди, смеющие это делать, совершенно справедливо заносились ею в разряд врагов
народа и пособников гитлеровцев. Карающим мечом советского правосудия, по замыслу
Сталина, должны были здесь служить партизанские отряды, действующие на оккупированной
территории. Именно к ним был обращен призыв советского вождя «создавать невыносимые
условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом
шагу...».70 Митр. Сергий (Воскресенский) был одним из этих пособников. Согласно
воспоминаниям людей, близко его знавших, он всерьез опасался за свою безопасность...
28.4.1944 года по дороге из Вильнюса в Каунас экзарх Сергий и сопровождавшие
его лица были ликвидированы неизвестными. По показаниям местных жителей, нападавшие
были одеты в немецкую военную форму. Немцы заявили, что убийство митрополита было
организовано советскими партизанами. Советская пропаганда приписала это убийство
нацистам.
Рижский священник о. Николай Трубецкой, отсидевший 10 лет за участие в Псковской
Миссии, утверждает, что встретил в лагере человека, якобы бывшего советского партизана,
который сообщил ему, что он участвовал в убийстве митрополита, совершенном по
приказу советской разведки.71
О сомнительности версии об убийстве митр. Сергия немцами говорит и тот факт,
что никто из современных церковных историков не смог связно аргументировать логику,
по которой немцам было бы выгодно избавиться от митр. Сергия.
Положение Церкви в Белоруссии
Белоруссия была регионом, одним из первых оказавшимся под оккупацией, вследствие
стремительного продвижения Вермахта на Восток, и в то же время она была для немцев
наглядным примером результатов советского правления. Как писал историк Белорусской
Церкви еп. Афанасий (Мартос), «немецкие войска застали церковно-религиозную жизнь
в Восточной Белоруссии в разрушенном состоянии. Епископов и священников не было,
церкви были закрыты, переделаны в склады, театры, а многие разрушены. Монастырей
не существовало, монахи разбрелись.»
Белоруссия вместе с Прибалтикой входила в один рейхскомиссариат (Остланд), В
силу того, что экзарх западных областей Украины и Белоруссии митр. Николай (Ярушевич)
не предал родину и предпочел остаться на советской территории, Белоруссия и Украина
оказались без правящего архиерея.
Буквально с самого начала оккупации в церковной жизни Белоруссии проявилось противостояние
между сторонниками подчинения Москве и теми, кто предпочитал автокефалию. Поощряя
белорусский национализм, фашисты стремились создать национальную автокефальную
Церковь, опираясь здесь на белорусских националистов, приехавших сюда из Чехии
и Польши.
Сущность нацистской религиозной политики в Белоруссии сводилась к семи пунктам:
1. Организовать православную Церковь самостоятельно, без всяких сношений с Москвой,
или Варшавой, или Берлином.
2. Церковь должна носить название «Белорусская автокефальная православная национальная
Церковь».
3. Церковь управляется своими св. канонами, и немецкая власть не вмешивается
в ее внутреннюю жизнь.
4. Проповедь, преподавание Закона Божия, Церковное управление должны производиться
на белорусском языке.
5. Назначение епископов должно производиться с ведома немецкой власти.
6. Должен быть представлен немецкой власти статут «Белорусской Православной автокефальной
национальной Церкви».
7. Богослужения должны совершаться на церковнославянском языке.74
в марте 1942 г. собор белорусских епископов избрал архиепископа Пантелеймона
(Рожновского), К моменту проведения собора Белорусская Церковь включала в себя
уже 6 епархий:
1. Минская - во главе с митр. Пантелеймоном (Рожновским).
2. Гродненско-Белостокская (находившаяся за пределами рейхскомиссариата «Остланд»
и поэтому получившая статус экзархата) - во главе с архиеп. Венедиктом (Бобковским),
получившим права экзарха Восточной Пруссии.
3. Могилевская - с еп. Филофеем (Нарко).
4. Витебская - с еп. Афанасием (Мартосом).
5. Смоленско-Брянская - с еп. Стефаном (Севбо).
6. Барановичско-Новгородская.75
Отказ от провозглашения автокефалии Белорусской Церкви не мог понравиться белорусским
националистам. Именно поэтому они приложили все усилия для отстранения митр. Пантелеймона
от управления Церковью - усилия, в конечном итоге увенчавшиеся успехом. По настоянию
националистов, фашисты передали управление Церковью его ближайшему помощнику,
архиеп. Филофею (Нарко). Филофей писал и в своем письме рейхскомиссару «Остланда»
Х. Лозе от 30.7.1942 г.: «Это очень важное и ответственное положение, требующее
точности и правильности церковного канона священной всеобщей Православной Церкви...»
77
В конечном итоге, 30.8.1942 г. в Минске состоялся т.н. «Всебелорусский Православный
Церковный Собор». Инициаторами его созыва выступили сторонники автокефалии Результатом
четырех дней работы собора стала выработка статута Белорусской Церкви и утверждение
мероприятий по достижению автокефалии. Гитлеру была послана телеграмма: «Первый
Всебелорусский Церковный Собор в Минске от имени православных белоруссов шлет
Вам, господин рейхсканцлер, сердечную благодарность за освобождение Белоруссии
от московско-большевицкого безбожного ига, за предоставленную возможность свободно
организовать нашу религиозную жизнь в форме Святой Белорусской Православной автокефальной
церкви и желает быстрейшей полной победы Вашему непобедимому оружию». 79 Послания
главам других Церквей были переданы нацистам лишь спустя год.
В мае 1944 г. собор белорусских епископов издал резолюцию, называющую большевизм
«сатанинским отродьем» и «сыном дьявола»81 ,
Когда белорусские архиереи (во главе с митр. Пантелеймоном) бежали в Германию,
все они примкнули к РПЦЗ, что лишний раз подтверждает их «прорусскую позицию».
Хотя Розенберг и требовал от гауляйтера Лозе, чтобы Русская Церковь соблюдая
умеренность не распространяла своего влияния на православных белоруссов, последнему
выполнить такую директиву было не так-то просто. В своих рапортах, СД была вынуждена
констатировать отсутствие священников-автокефалистов.82 Кроме того, в западных
областях Белоруссии, где были сильны позиции католичества, немцы были склонны
поддерживать православных, видя в католическом населении польскую «пятую колонну».
Одной из отличительных черт немецкой оккупации в Белоруссии была особенная распространенность
бесчеловечного обращения оккупантов с гражданским населением. Массовые облавы,
аресты, карательные рейды СС не могли вызвать у местных жителей нежных чувств
по отношению к творцам «нового порядка».
Вероятно, этим и объясняется факт сотрудничества около десятка белорусских священнослужителей
с советским подпольем и НКВД. Иногда подобным священнослужителям приходилось за
это расплачиваться не только собственной жизнью, но и жизнью своих прихожан. Так,
например, священник с. Хоростово Минской епархии о. Иоанн Лойко за активную партизанскую
работу был сожжен СС в собственном храме вместе с 300 прихожанами. Чудом избежал
подобной участи и священник Кузьма Раина, чья деятельность в качестве партизанского
осведомителя была разоблачена гестапо. Подобное поведение духовенства (как, впрочем,
поведение немцев) разительно отличало Белоруссию от других оккупированных немцами
регионов СССР.
.
В самой же Белоруссии немецкая оккупация вызвала повсеместно «религиозный подъем».
В одном лишь Минске, где к приходу немцев не было ни одной действующей церкви,
спустя всего 3-4 месяца их открылось уже 7 и было крещено 22 тыс. детей. По Минской
епархии было открыто 120 церквей. Оккупационные нацистские власти открыли пастырские
курсы, каждые несколько месяцев выпускавшие 20-30 священников, дьяконов и псаломщиков.83
Аналогичные пастырские курсы были открыты и в Витебске. В ноябре 1942 г. в витебскую
Свято-Покровскую церковь были перенесены мощи св. Евфросинии Полоцкой. В мае 1944
года мощи преподобной были перевезены в Полоцк, где действовали 4 храма и монастырь.84
В некоторых районах Белоруссии, например, в Борисовском, было восстановлено до
75% дореволюционных церквей (в самом Борисове 21 храм). Процесс «возрождения церковной
жизни» продолжался вплоть до самого отступления немцев из Белоруссии. Так, в донесении
командования группы армий «Центр» за январь-февраль 1944 г. говорилось, что в
районе расположения 4-й армии вновь открыто 4 храма, а в Бобруйске впервые за
время войны на Крещение состоялся крестный ход на р. Березину с участием 5000
человек.
Церковь на оккупированной Украине
15 мая 2015, 06:53Алекс Лютый (Юхновский Александр Иванович)
Служил в «филиале гестапо», бросал в шурф шахты, ставшей самой массовой могилой в мире, советских людей, а затем добрался до высоких должностей в Москве...
Особенно много кровавых злодеяний Алекс Лютый учинил в Кадиевке (ныне – город Стаханов Луганской области). Казалось, он сделал все, чтобы уйти от ответственности за военные преступления. Но через пару десятков лет после войны разоблачение произошло. И сделала это в столице СССР, как ни удивительно, кадиевчанка. А рассекретили документы следствия по делу алекса лютого только совсем недавно.
Уроженка Кадиевки Вера Кравец окончила московский вуз и затем окончательно поселилась в столице. Однажды на улице она случайно столкнулась с импозантным мужчиной средних лет и выронила из рук стопку книг. Мужчина извинился и помог женщине собрать книги, рассыпавшиеся на тротуаре.
На какое-то мгновение они посмотрели друг другу в глаза. Мужчина не узнал Веру. А вот она сразу поняла, что это тот самый Алекс Лютый, который в войну в Стаханове ее, двенадцатилетнюю девчонку, бил, пытал, обвиняя в связи с партизанами, а потом, совсем измученную, бросил в шурф шахты. Вера чудом осталась жива и даже выползла на поверхность.
Фото из уголовного дела
Стараясь сохранять самообладание, Вера Кравец поблагодарила «незнакомца» и решила незаметно за ним проследить. Увидела, что тот зашел в редакцию газеты «Красный воин». Спросила у дворника, подметавшего мусор возле парадного, кто этот человек. Дворник ответил: «Уважаемый всеми главный редактор газеты «Красный воин» Александр Юрьевич Мироненко».
После этого Вера отправилась в управление КГБ.
Следователь сразу никак не мог поверить тому, что рассказывает женщина. Ничего не сходилось с документами, которые имелись на Мироненко. Александр Юрьевич всю войну находился на фронте. Дошел до самого логова фашистского зверя. Имеет много наград, среди которых орден Славы, медали «За победу над Германией», «За взятие Берлина» и другие. Мироненко служил в советской армии до октября 1951 года. После окончания полковой школы был командиром отделения и помкомвзвода в разведроте, завделопроизводством, писарем штаба. В 1946 году 21-летний Мироненко вступил в комсомол, его избрали в местное бюро ВЛКСМ. Он писал статьи в газеты, обличая фашизм и прославляя наших доблестных воинов-победителей. С учетом талантов Александра, его откомандировали в газету «Советская Армия». В редакции Мироненко работал в международном отделе, поскольку знал украинский, русский, польский и немецкий языки. После демобилизации Александр вместе с женой приехал в Москву и сделал здесь быструю журналистскую карьеру.
Высказав Вере свои сомнения в том, что она не ошиблась, ведь после войны уже немало лет минуло, следователь все же решил взяться за проверку данных, касающихся биографии Мироненко.
Следователь сделал запрос относительно обстоятельств награждения Александра Мироненко орденом Славы. Из архива пришел обескураживающий ответ: в списках награжденных орденом Славы Мироненко Александра Юрьевича нет...
Когда началась Великая Отечественная война, Саше Юхновскому было 16 лет. Его отец, бывший офицер петлюровской армии, работал агрономом в Роменском районе Сумской области. Старший Юхновский с ненавистью относился к советской власти, и когда немцы захватили Украину, был этому несказанно рад. По заданию оккупантов формировал местную полицию, куда пристроил сына переводчиком. Саша сразу же начал делать успехи в наведении «нового порядка», установленного фашистами. Его зачислили на все виды довольствования, выдали пистолет.
Вскоре Александра Юхновского за особое усердие в борьбе с врагами рейха перевели в ГФП, что считалось полицаями почетным. Юхновский попадает в Кадиевку Луганской области. Здесь он так отличался в пытках и истязаниях местных жителей, заподозренных в связях с партизанами или подпольщиками, что даже самые отъявленные головорезы из гестапо поражались. За это и прозвали Александра Юхновского Алексом Лютым, причем, и немцы, и жители Кадиевки одновременно, конечно же, не сговариваясь.
Следователи КГБ стали изучать архивы ГФП-721, где обнаружили данные о Юхновском, который был удивительно похожим на Мироненко. Данных сохранилось достаточно для того, чтобы ужаснуться тому, что там значится, и найти кровожадных предателей. Немцы подробно фиксировали в своих донесениях командованию «филиала гестапо», сколько людей арестовано, допрошено, избито, казнено. Фигурировала там и шахта 4-4-бис «Калиновка» Донецкой области, к шурфу которой свозили казненных и живых со всей немалой округи, в том числе и с Кадиевки.
Нашлись многочисленные свидетели преступлений фашистов и их пособников, которые часто бросали в шурф живых и мертвых, согнав к месту казни толпы людей. Слесарь Авдеев рассказал: «В мае 1943 года два немецких офицера вытащили из легковой машины девочку лет 10-12 и поволокли к стволу шахты. Она упиралась изо всех сил и кричала: «Ой, дядечка, не стреляйте!» Крики раздавались долго. Потом я услышал выстрел, и девочка перестала кричать». Другой слесарь сообщил о том, как в шахту сбросили двух живых детей. Сторож видел, как привозили к шурфу женщин с грудными детьми. Матерей убивали, младенцев живыми бросали в шурф вслед за ними. Горный инженер Александр Положенцев тоже полетел в шурф живым. Падая, ухватился за канат, раскачиваясь, перебрался в стенную нишу, в которой прятался до темной ночи. Потом выбрался наверх.
В подобных зверствах всегда отличался перед немецкими хозяевами Алекс Лютый. Свидетель Хмиль не может забыть: «Юхновский бил женщину резиновой дубинкой по голове и спине, а ногой ударял ее в низ живота, таскал ее за волосы. Примерно через два часа я видел, как Юхновский вместе с другими сотрудниками ГФП волокли эту женщину из комнаты допросов в коридор, идти или стоять она не могла. Между ног ее текла кровь. Я просил Сашу, чтобы он меня не бил, говорил, что ни в чем не виноват, даже вставал перед ним на колени, но он был неумолим. Переводчик Саша допрашивал и избивал меня с азартом, с инициативой».
В шурф шахты сыпали каустическую соду для уплотнения и трамбовки человеческих тел. Перед отступлением немцы завалили ствол шахты...
После освобождения Донбасса бездействовавшие в оккупацию шахты начали восстанавливать. Первым делом, конечно же, извлекали тела казненных советских людей. Никто не ожидал, что в шахте «Калиновка» погребено такое невероятно огромное количество людей. Из 365 метров глубины шахты 330 метров были завалены трупами. Ширина шурфа – 2,9 метра.
По приблизительным подсчетам «Калиновка» стала местом казни 75 тысяч человек. Ни до этого, ни после нигде не было столь массового захоронения на нашей планете. Опознать удалось только 150 человек.
Как бы то ни было, летом 1944 года судьба Алекса Лютого сделала крутой поворот: в Одесской области он отстал от обоза ГФП-721 и через какое-то время явился в полевой военкомат РККА, назвавшись именем Мироненко. И можно лишь предполагать: случилось ли это благодаря военной неразберихе или же во исполнение приказа хозяев?
В Советской армии Мироненко-Юхновский служил с сентября 1944 года до октября 1951 года – и неплохо служил. Был командиром отделения, помкомвзвода в разведроте, начальником канцелярии мотоциклетного батальона, затем писарем штаба 191-й стрелковой и 8-й гвардейской механизированной дивизии.
Его наградили медалью «За отвагу», медалями за взятие Кенигсберга, Варшавы, Берлина. Как вспоминали сослуживцы, он отличался немалой храбростью и хладнокровием. В 1948 году Мироненко-Юхновский был откомандирован в распоряжение Политуправления Группы советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ). Там он работал в редакции газеты «Советская Армия», печатал переводы, статьи, стихи. Публиковался в украинских газетах – например, в «Прикарпатской правде».
Работал и на радио: советском и немецком. За время службы в Политуправлении получал многочисленные благодарности, причем, по горькой иронии судьбы, за выступления и публицистику, разоблачавшие фашизм.
После демобилизации он переехал в Москву и женился. С этого момента Юхновский начал делать пусть и не стремительную, но ровную и успешную карьеру, уверенно поднимаясь наверх.
И везде отмечался благодарностями, грамотами, поощрениями, успешно продвигался по службе, стал членом Союза журналистов СССР. Переводил с немецкого, польского, чешского. В 1962 году вышел, например, его перевод книги чехословацкого писателя Радко Пытлика «Сражающийся Ярослав Гашек» – и отличный перевод, надо отметить.
К середине 70-х годов он, уже примерный семьянин и отец взрослой дочери, стал заведующим редакцией издательства Министерства гражданской авиации. Издательство «Воениздат» приняло к публикации книгу его воспоминаний о войне, написанную, как отмечали рецензенты, увлекательно и с большим знанием дела, что, впрочем, неудивительно, ибо Мироненко-Юхновский был фактическим участником многих событий...
В редакции «Красного воина» были потрясены фактом ареста своего главного редактора и особенно тем, что ему инкриминировали. Не хотелось в подобное верить, но поверить пришлось, ведь Мироненко во всем сознался, хотя и далеко-далеко не сразу. Он долго отпирался, мол, вступая в полицию, был лишь исполнителем чужой воли – сначала отца, потом немцев. Утверждал, что в казнях участия не принимал. Но свидетели приводили иные факты. Опровергнуть их было невозможно. Следователи провели работу в 44 населенных пунктах, где оставила свои кровавые следы ГФП-721. Юхновского-Лютого-Мироненко везде вспоминали с ужасом.
Состоялся суд, и был вынесен не оставлявший сомнений приговор.
Уже в 2000-х годах это дело, оказавшись в числе рассекреченных, вдруг стало по-своему знаменитым. Достаточно сказать, что ему было посвящено три книги: Феликса Владимирова «Цена измены», Генриха Гофмана «Сотрудник гестапо» и Андрея Медведенко «Нельзя не вернуться». Оно даже легло в основу аж двух фильмов: одной из серий документального сериала «Охотники за нацистами» и фильма из цикла «Следствие вели» на канале НТВ, получившего название «По прозвищу «Лютый».
Антонина Макарова (Тонька-пулемечица)
11 августа 1979 года приведен в исполнение приговор палачу «Локотского самоуправления» - Антонине Макаровой-Гинзбург, по прозвищу «Тонька-пулеметчица», единственной женщине в мире - убийце 1500 человек.
Макарова, будучи санитаркой в 1941 году попала в окружение и после 3-х месячного блуждания по Брянским лесам оказалась в «Локотском округе».
20-ти летняя девушка стала палачом, каждое утро из хозяйски начищенного пулемета, расстреливая людей – партизан, сочувствующих им, членов их семей (дети, подростки, женщины, старики). После казни Тоня Макарова добивала раненых и собирала понравившиеся женские вещи. А вечером, отстирав пятна крови, принарядившись, шла в офицерский клуб, чтобы найти себе очередного друга на ночь.
Макарова – единственная женщина-каратель, расстрелянная в СССР.
В первый раз Макарова убила после выпитого самогона. Ее поймали на улице, оборванную, грязную и бездомную местные полицаи. Отогрели, напоили и, дав в руки пулемет, вывели во двор. Совершенно пьяная Тоня не поняла толком что происходит и не сопротивлялась. Но когда увидела у себя в руке 30 марок (хорошие деньги), обрадовалась и согласилась на сотрудничество. Макаровой выделили койку на конезаводе и сказали утром выходить «на работу».
Тоня к «работе» быстро привыкла: «Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь ближе, а кое-кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Иногда у нескольких заключенных на груди был подвешен кусок фанеры с надписью «партизан». Некоторые перед смертью что-то пели. После казней я чистила пулемет в караульном помещении или во дворе. Патронов было в достатке...»; «Мне казалось, что война спишет все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать…».
По ночам Макарова любила походить по бывшей конюшне, переделанной полицаями в тюрьму – туда после зверских допросов свозили приговоренных к расстрелу и девушка Тоня часами вглядывалась в лица людей, которых ей предстояло утром лишить жизни.
Возмездия сразу после войны Макарова счастливым образом избежала – в момент, когда наступали советские войска у нее обнаружилась венерическая болезнь и немцы приказали отправить Тоню в свой далекий тыл – лечиться (как ценный кадр?). Когда Красная армия вошла в Локоть от «Тоньки-пулеметчицы» осталась только огромная братская могила численностью в 1500 человек (установить паспортные данные удалось у 200 погибших – смерть этих людей и легла во основу заочного обвинения карателя Антонины Макаровой, 1921 года рождения, предположительно жительницы Москвы - больше о палаче ничего известно не было).
Тридцать с лишним лет сотрудники КГБ искали убийцу. Были проверены все Антонины Макаровы рожденные в Советском Союзе в 1921 году (их оказалось 250 человек). Но «Тонька-пулеметчица исчезла».
В 1976 году московский чиновник по фамилии Парфенов оформлял документы на выезд за границу. Заполняя анкету, он перечислил паспортные данные своих братьев и сестер – 5 человек. Все были Парфеновы и лишь одна – Антонина Макаровна Макарова, с 1945 года Гинзбург (по мужу), проживающая в Белоруссии, в городе Лепель.
Сестрой Парфенова - Антониной Гинзбург заинтересовались и год вели за ней наблюдение, боясь напрасно оговорить… ветерана ВОВ! Получающую все причитающиеся льготы, регулярно выступающую по приглашению в школах и трудовых коллективах, примерную жену и мать двоих детей! Пришлось возить в Лепель свидетелей на тайное опознание (в том числе некоторых Тонькиных сослуживцев-полицаев отбывающих наказание и любовников).
Когда Макарову-Гунзбург арестовали, она рассказала, как бежала из немецкого госпиталя, понимая, что войне конец – уходят фашисты, вышла замуж за фронтовика, выправила ветеранские документы и скрылась в маленьком, провинциальном Лепеле. Спала Тонька хорошо, ее ничто не мучило: «Какая чушь, что потом мучают угрызения совести. Что те, кого убиваешь, приходят по ночам в кошмарах. Мне до сих пор не приснился ни один».
Расстреляли 55-ти летнюю Макарову-Гинзбург рано утром, отклонив все прошения о помиловании. Что стало для нее полной неожиданностью(!), она не раз жаловалась надзирательницам тюрьмы: «Опозорили меня на старости лет, теперь после приговора придется из Лепеля уезжать, иначе каждый дурак станет в меня пальцем тыкать. Я думаю, что мне года три условно дадут. За что больше-то? Потом надо как-то заново жизнь устраивать. А сколько у вас в СИЗО зарплата, девчонки? Может, мне к вам устроиться - работа-то знакомая...»!
На Сплетнике в 2013 г. про Макарову был .
Леонтий Тислер
Бывшему полицаю для прибавки к пенсии в Эстонии требуется подтверждение его сотрудничества с фашистами
В областном управлении ФСБ по Псковской области хранятся подчас удивительные документы. Среди них и переписка с жителем бывшей Эстонской республики Леонтием Андреевичем Тислером. Первое письмо из этой странной папки датировано 5 октября 1991 года. В нем житель города Вильянди обращался в правоохранительные органы Псковской области с просьбой о реабилитации.
«Меня арестовали 26 октября 1950 года, - писал Леонтий Андреевич, - в деревне Вяляотса, ныне колхоз «Эстония». Следствие велось в Пскове. В январе 1951 года военный трибунал приговорил меня на основании ст. 58-1 «а» к 25 годам лишения свободы с поражением в правах. Место совершения преступления - деревня Домкино, где проживали в основном эстонцы. Меня обвиняли в борьбе против партизан, но на самом деле мы защищали свое имущество и скот от грабежа так называемых партизан. Они подожгли деревню, была стрельба, убили 7 человек (женщин). С сентября 1943 года я проживал в Эстонии... С октября 1944 года по апрель 1948 года служил в Советской Армии в составе Эстонского корпуса, участвовал в боях в Курляндии до конца войны. Ветеран, свидетельство № 509861 от 15 декабря 1980 года». Далее следовали подпись и число.
В дело сразу же включилась областная прокуратура. Специальная группа высококвалифицированных юристов, которая и сейчас продолжает заниматься пересмотром дел, связанных с реабилитацией, подняла и дело Тислера. На белый свет был извлечен увесистый том под номером 2275, начатый 22 октября 1950 года, по обвинению Эльмара Хиндриксона (1911 г.р.), Эдуарда Коллама (1919 г.р.), Леонтия Тислера (1924 г.р.), Эвальда Юхкома (1922 г.р.) и Эрика Ойнаса в измене Родине. Постановление об аресте, свидетельские показания, допросы обвиняемых, их фотографии, отпечатки пальцев, следственное заключение. Все аккуратно подшито и задокументировано. Из него дотошные правоведы узнали, что Леонтий Андреевич восемнадцатилетним парнем добровольно (это подтверждалось его личным признанием и многочисленными свидетельскими показаниями) вступил в эстонский карательный отряд - ЭКА, получил винтовку, боеприпасы. Сначала он нес караульную службу (охранял маслозавод, водокачку), а потом принимал участие в боевых операциях против партизан. Так, в бою при деревне Задоре были убиты двое народных мстителей. А потом были карательные операции в деревнях Новая Желча, Столп, Сиковицы, Дубок, облава в Новом Аксово. Кстати, во время последней были уничтожены пятеро, как напишет позднее в своем письме Леонтий Андреевич, «так называемых партизан». Что же касается нападения на Домкино, вынужденной защите своего имущества и скота, о которых писал Тислер, то в деле никто из обвиняемых и свидетелей об этом даже не упоминал.
К сожалению, не объяснил Тислер в своем письме, почему он вместе с другими карателями, когда фронт стал приближаться к Стругам Красным, побросав свои винтовки, скрылся в глубоком немецком тылу. На территории Эстонии в конце концов он и был найден и задержан. Тщательно рассмотрев все материалы, в том числе и свидетельские показания, прокуратура признала, что «гражданин Тислер был осужден обоснованно и не подлежит реабилитации».
Тем дело, может быть, и кончилось, если бы не новое письмо, которое было направлено в архив управления ФСБ РФ по Псковской области 22 января 1998 года. Вот оно:
«Я, Тислер Леонтий Андреевич, родился 8.01.1925 г. в деревне Домкино-1 Стругокрасненского района Ленинградской области. Обращаюсь к вам с вопросом: есть ли у вас документы о том, что я работал в деревне Домкино-1 старостой с 28 июня 1941 года по 30 августа 1943 г.? Я писал об этом в Санкт-Петербурский архив, откуда мне сообщили в ответ 23 декабря 1997 года, что там таких документов нет, и направили меня в архив управления ФСБ РФ по Псковской области. Прошу ответить мне, какие документы имеются в архиве...»
И государственная машина снова заработала. В город Вильянди, где проживает Тислер, ушла архивная справка, которая подтверждала, что «в Пскове в УФСБ России по Псковской области имеется на хранении архивное уголовное дело в отношении Тислера Леонтия Андреевича, осужденного военным трибуналом войск МВД СССР по Псковской области 11 января 1951 года по ст. 58-1 «а» к 25 годам лишения свободы, где указано, что с июня 1942 года по август 1943 года Тислер Л.А. служил старостой в деревне Домкино-1".
Прошел год, и снова в Псков приходит письмо от неугомонного Леонтия Андреевича. Он благодарил управление за оказанную помощь, но тут же сетовал, что в архивной справке ничего не говорилось относительно того, что, работая старостой, он при этом получал... деньги.
«...Здесь это в рабочий стаж не учитывают, потому что якобы должность была добровольная и бесплатная, где не было месячного и годового оклада, то есть зарплаты. Я объясняю, - продолжал Тислер, - что бесплатно не стал бы никто два-три раза в месяц ходить в район за 50 км в один конец. Я получал от сельхозкомендатуры 120... или 130 марок в месяц, точной цифры я не помню. Поэтому и моя просьба к вам будет такая: ...подтвердите, что за эту работу мне платили. Тогда я надеюсь получить прибавку к... пенсии».
После такого откровенного признания становится окончательно ясно, откуда у Тислера такая настойчивость. Чего он, в конце концов, добивается.
В начале 90-х годов, когда в массовом порядке проходила реабилитация незаконно репрессированных граждан, Леонтий Андреевич попытался вытребовать себе прощение за предательство. Но прошло время, изменилась политическая конъюнктура, и Тислер уже считает возможным вновь обратиться в архивы с просьбой подтвердить на этот раз его... полицейский стаж (!!!),
авось сумеет выторговать прибавку к пенсии - довесок за те тридцать сребреников, которые он исправно получал от фашистов. Именно поэтому бывший полицай сразу вспомнил про «честно заработанные» оккупационные марки, от которых, к слову, категорически открещивался во время допросов в 1950 году.
Теперь вряд ли можно получить вразумительный ответ и на вопрос: почему он, почувствовав скорый закат своей полицейской карьеры в 1943 году, бросил винтовку и бежал из ЭКА на территорию Эстонии, а когда был призван в ряды Советской Армии, скрыл, что прислуживал фашистам. Да, Тислер действительно принимал участие в боевых действиях и уже в советское время, отсидев за свое предательство, пользовался всеми правами ветерана Великой Отечественной войны! Но изменились времена, и он уже пытается получить документальное свидетельство о том, что, будучи активным пособником гитлеровцев, получал за свое рвение денежное довольствие. Именно поэтому Тислер снова просил выслать документы, где просил указать, что «он служил в полиции Стругокрасненского района с октября 1942 года по август 1943 года, так как документ ему нужен для предъявления официальным лицам государственных органов». Ответ, подготовленный начальником подразделения В. А. Ивановым был лаконичен:
«Уважаемый Леонтий Андреевич! На ваше заявление сообщаем, что выдача справок и выписок из архивных уголовных дел, согласно ст.11 закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий», производится в том случае, если лица, проходящие по делу, реабилитированы, поэтому выполнить вашу просьбу не представляется возможным».
Национальные легионы: 14 туркестанских, 8 азербайджанских, 7 северокавказских, 8 грузинских, 8 армянских, 7 волжско-татарских батальонов
Волжско-татарский легион («Идель-Урал»)
Формальной идеологической основой легиона была борьба с большевизмом и евреями, при этом немецкой стороной сознательно распространялись слухи о возможном создании Идель-Уральской Республики.
Ещё с конца 1942 года в легионе действовала подпольная организация, ставившая своей целью внутреннее идейное разложение легиона. Подпольщики печатали антифашистские листовки, распространявшиеся среди легионеров.
За участие в подпольной организации 25 августа 1944 года в военной тюрьме Плётцензее в Берлине были гильотинированы 11 легионеров-татар.
Действия татарских подпольщиков привели к тому, что из всех национальных батальонов именно татарские были для немцев самыми ненадёжными, и именно они меньше всех воевали против советских войск.
Казачий стан (Kosakenlager)
Военная организация во время Великой Отечественной войны, объединявшая казаков в составе вермахта и СС.
В октябре 1942 года в оккупированном германскими войсками Новочеркасске с разрешения немецких властей прошёл казачий сход, на котором был избран штаб Войска Донского. Начинается организация казачьих формирований в составе вермахта, как на оккупированных территориях, так и в эмигрантской среде. Казаки принимали деятельное участие в подавлении Варшавского восстания в августе 1944 года.
Варшава, август 1944 года. Нацистские казаки подавляют польское восстание. В центре - майор Иван Фролов вместе с другими офицерами. Солдат справа, судя по нашивкам, принадлежит к Русской освободительной армии (РОА) генерала Власова.
В октябре 1942 года в оккупированном германскими войсками Новочеркасске с разрешения немецких властей прошёл казачий сход, на котором был избран штаб Войска Донского. Начинается организация казачьих формирований в составе вермахта, как на оккупированных территориях, так и в эмигрантской среде.
Грузинский легион (Die Georgische Legion)
Соединение рейхсвера, позднее вермахта. Легион существовал с 1915 по 1917 и с 1941 по 1945 год.
При первом своем создании был укомплектован добровольцами из числа грузин, оказавшихся в плену в период 1-й мировой войны. Во время Второй мировой войны легион пополнился добровольцами из числа советских военнопленных грузинской национальности.
Из участия грузин и иных кавказцев в других подразделений известен спецотряд для пропаганды и диверсий «Бергман» - «Горец», который насчитывал в своих рядах 300 немцев, 900 кавказцев и 130 грузин-эмигрантов, составлявших специальное подразделение Абвера «Тамара II», основанное в Германии в марте 1942 годa.
Подразделение имело в своем составе агитаторов и состояло из 5 рот: 1, 4, 5-я грузинские; 2-я северокавказская; 3-я - армянская.
С августа 1942 года «Бергман» - «Горец» действовал на кавказском театре - осуществлял диверсии и агитацию в советском тылу на грозненском и ищерском направлении, в районе Нальчикa, Моздокa и Минеральных вод. За период боев на Кавказе из перебежчиков и пленных были сформированы 4 стрелковые роты - грузинская, северокавказская, армянская и смешанная, четыре конных эскадрона - 3 северокавказских и 1 грузинский.
Латышский добровольческий легион СС
Данное соединение входило в состав войск СС, и было сформировано из двух дивизий СС: 15-й гренадерской и 19-й гренадерской. В 1942 году латвийская гражданская администрация для помощи вермахту предложила немецкой стороне создать на добровольческой основе вооружённые силы общей численностью 100 тыс. человек с условием признания после окончания войны независимости Латвии. Гитлер отверг это предложение. В феврале 1943 года, после разгрома немецких войск под Сталинградом, гитлеровское командование приняло решение о формировании латышского национального частей в составе СС.
28 марта в Риге каждый легионер давал присягу:
"Именем бога, я торжественно обещаю в борьбе против большевиков неограниченное послушание Главнокомандующему вооружёнными силами Германии Адольфу Гитлеру и за это обещание я, как храбрый воин, всегда готов отдать свою жизнь".
В результате, в мае 1943 года на основе шести латвийских полицейских батальонов (16, 18, 19, 21, 24 и 26-го), действовавших в составе группы армий «Север», была организована Латвийская добровольческая бригада СС в составе 1-го и 2-го латвийских добровольческих полков. Дивизия принимала непосредственное участие в карательных акциях против советских граждан на территориях Ленинградской и Новгородской областей. В 1943 году части дивизии участвовали в карательных операциях против советских партизан в районах городов Невель, Опочка и Псков (в 3 км от Пскова, ими было расстреляно 560 человек) .
Участвовали военнослужащие латышских дивизий СС и в зверских убийствах захваченных в плен советских солдат, включая женщин.
Захватывая пленных, немецкие мерзавцы устроили над ними кровавую расправу. По имеющимся данным, зверская расправа над ранеными советскими бойцами и офицерами была произведена солдатами и офицерами одного из батальонов 43-го стрелкового полка 19-й латышской дивизии СС. И так далее в Польше, Белорусии.
20-я гренадерская дивизия СС (1-я эстонская)
В соответствии с уставом войск СС комплектование производилось на добровольной основе, причём желающие служить в этом подразделении должны были по здоровью и идейным соображениям соответствовать требованиям войск СС.Начало формирования эстонских регулярных частей для участия в военных действиях на стороне гитлеровской Германии было положено 25 августа 1941 года.Было разрешено принимать прибалтов на службу в вермахт и создавать из них особые команды и добровольческие батальоны для антипартизанской борьбы.
На 1 октября 1942 года все полицейские силы Эстонии составляли 10,4 тысяч человек, к которым был прикомандирован 591 немец.
Как свидетельствуют архивные документы немецкого командования того периода, 3-я эстонская добровольческая бригада СС вместе с другими подразделениями немецкой армии проводила карательные операции „Хейнрик“ и „Фриц“ по ликвидации советских партизан в районе Полоцк-Невель-Идрица-Себеж, которые проводились в октябре-декабре 1943 года.
Туркестанский легион
Формирование Вермахта в период второй мировой войны, являвшееся частью Восточного легиона и состоящего из добровольцев представителей тюркских народов республик СССР и Центральной Азии (казахи, узбеки, туркмены, киргизы, уйгуры, татары, кумыки, и т. д.). Туркестанский легион создан 15 ноября 1941 г. при 444-й охранной дивизии в форме Легион не были однородными по этническому составу - помимо уроженцев Туркестана в нём служили также азербайджанцы и представители северокавказских народов. В конце войны Туркестанский легион влился в Восточно-тюркское соединение СС (численность - 8 тыс.).
Северокавказский легион вермахта (Nordkaukasische Legion) , позднее 2-й Туркестанский легион.
Армянский легион (Armenische Legion)
Формирование вермахта, состоявшее из представителей армянского народа.
Военной целью данного формирования была государственная независимость Армении от Советского Союза. Армянские легионеры входили в состав 11 батальонов, а также других подразделений. Общая численность легионеров достигала 18 тыс. человек.
Генерал-майор в отставке Воробьев Владимир Никифорович, ветеран Великой Отечественной войны и военной разведки, председатель Военно-научного общества при государственном культурно-досуговом учреждении «Центральный Дом офицеров Вооруженных Сил Республики Беларусь» (до 2012 г.) пишет:
"Сегодня, сознательная и преднамеренная фальсификация итогов ВОВ и Второй мировой войны в целом, исторических побед Советского народа и его Красной Армии значительно возросла. Цель очевидна – отобрать у нас Великую Победу, предать забвению те зверства и злодеяния, которые чинили гитлеровцы и их пособники предатели и изменники своей Родины: власовцы, бандеровцы, кавказские и прибалтийские каратели. Сегодня их варварство оправдывается «борьбой за свободу», «национальную независимость». Кощунственно выглядит, когда недобитые эсесовцы из дивизии «Галичина» находятся в законе, получают дополнительные пенсии, а их семьи освобождены от оплаты жилищно-коммунальных услуг. День освобождения Львова – 27 июля объявлен «днём траура и закабаления московским режимом». Улицу Александра Невского переименовали в Андрея Шептицкого – митрополита украинской греко-католической церкви, который в 1941 г. благословил на борьбу с Красной Армией 14-ю Гренадерскую дивизию СС «Галичина».
Сегодня, прибалтийские страны требуют от России миллиарды долларов за «советскую оккупацию». Но неужели ими забыто, что Советский Союз не оккупировал их, а спас честь всех трех государств Балтии от неминуемой судьбы быть в составе разгромленной гитлеровской коалиции, предоставил им иметь честь стать в общий строй стран победивших фашизм. Литва в1940 г. получила назад, отобранный ранее Польшей, Виленский край со столицей Вильнюс. Забыто! Забыто также и то, что страны Балтии с 1940г. по1991 г. для создания своей новой инфраструктуры получили от Советского Союза (в сегодняшних ценах) 220 млрд. долларов.
При помощи Советского Союза создали уникальное высокотехническое производство, построили новые электростанции, в т.ч. и атомную, дающую 62% всей потребляемой энергии, порты и паромы (3 млрд. дол.), аэродромы (Шауляй – 1 млрд. дол.), создали новый торговый флот, возвели нефтепроводы, полностью газифицировали свои страны. Забыто! Преданы забвению события января1942 г., когда предатели Родины 3 июня 1944 г. дотла сожгли вместе с жителями деревню Пиргупис и еще д. Расейняй. Деревню Аудрини в Латвии, где сегодня база ВВС НАТО, постигла такая же участь: 42 двора деревни вместе с жителями буквально были стерты с лица земли. Резекненская полиция, которую возглавлял зверь в облике человека Эйхелис, уже к 20 июля 1942 г. сумела истребить 5128 жителей еврейской национальности.
Латвийские «стрелки-фашисты» из воинства СС ежегодно 16 марта устраивают шествие торжественным маршем. Палачу Эйхелису поставили мраморный памятник. За что? Бывшие каратели, эсесовцы из 20-й Эстонской дивизии и эстонцы-полицаи, которые прославились поголовным уничтожением евреев, тысяч белорусов и советских партизан, ежегодно 6 июля выхаживают парадным строем со знаменами по Таллинну, а день освобождения своей столицы – 22 сентября1944 г. отмечают, как «день траура». Бывшему полковнику войск СС Ребане поставлен гранитный памятник, к которому приводят детей положить цветы. Памятники же нашим полководцам, освободителям давно уничтожены, могилы наших побратимов патриотов-фронтовиков осквернены. В Латвии, в2005 г., распоясавшиеся от безнаказанности вандалы, уже трижды(!) совершали глумление над могилами павших солдат Красной Армии.
Почему, за что оскверняют могилы героев-солдат Красной Армии, рушат их мраморные плиты, вторично их убивают? Запад, ООН, Совет Безопасности, Израиль молчат, мер никаких не предпринимают. А между тем, Нюрнбергский процесс 20.11.1945-01.10.1946 гг. за осуществление заговора против Мира, человечности и тягчайшие военные преступления приговорил нацистских военных преступников не к расстрелу, а повешению. Генеральная Ассамблея ООН 12 декабря 1946 года подтвердила правомерность приговора. Забыто! Сегодня в некоторых странах СНГ идет возвеличивание, восхваление преступников, карателей и изменников. 9 мая – день исторический, день Великой Победы уже не празднуется – рабочий день, а еще хуже «день траура».
Настало время дать решительный отпор этим деяниям, не восхвалять, а разоблачать всех тех, кто с оружием в руках стал в прислужники фашистам, чинил зверства, уничтожал стариков, женщин и детей. Настало время сказать правду о коллаборационистах, вражеских военных, полицейских формированиях, предателях и изменниках Родины.
Предательство и измена всегда и везде вызывали чувства омерзения и негодования, тем более измена данной ранее клятве, воинской присяге. Эти предательства, клятва преступления срока давности не имеют".
На самом деле мы мало, что знаем о Великой Отечественной войне и многие ее события остаются неизвестными для многих рядовых обывателей. Тем не менее, наш долг помнить о том, что происходило в то страшное время, чтобы не допустить повторения бессмысленной гибели миллионов людей. Этот пост прольет свет на один из многочисленных эпизодов ВОВ, о которых знают далеко не все.
В 1944 году из различных антипартизанских и карательных подразделений по приказу Гиммлера началось формирование специального подразделения - "Ягдфербандт". На западном и восточном направлениях действовали группы "Ост", "Вест". Плюс особая команда - "Янгенгейнзак руссланд унд гезанд". Туда же входила и "Ягдфербандт-Прибалтикум".
Специализировалась она на террористической деятельности в странах Балтии, которые после оккупации были разбиты на генеральные округа: Латвия, Литва и Эстония. В последний были также включены Псков, Новгород, Луга, Сланцы - вся территория вплоть до Ленинграда.
Элементарной ячейкой этой своеобразной пирамиды стали "антипартизанен группен", куда вербовали тех, кто готов был продаться немцам за банку тушенки.
Вооруженные советским оружием, одетые порой в красноармейскую форму со знаками различий в петлицах, бандиты входили в деревню. Если им по дороге попадались полицаи, то "гости" их безжалостно расстреливали. Далее начинались расспросы типа "как нам найти "наших"?
Находились простодушные, готовые помочь незнакомцам, а дальше происходило вот что:
"31 декабря 1943 года в нашу деревню Стега пришли двое парней, которые начали выспрашивать у местных жителей, как им разыскать партизан. Девушка Зина, которая проживала в деревне Стега, рассказала, что такая связь у нее есть.
При этом она указала, где располагаются партизаны. Эти парни вскоре ушли, а на следующий день в деревню ворвался карательный отряд…
Они окружили деревню, всех жителей выгнали из домов и потом разделили на группы. Стариков и детей загнали на скотный двор, а молодых девушек под конвоем повели на станцию для отправки на принудительные работы. Каратели подожгли скотный двор, где находилось согнанное туда население: в основном старики и дети.
Среди них был я с бабушкой и две моих двоюродных сестренки: 10 и 6 лет. Люди кричали и просили о пощаде, тогда каратели вошли во двор и начали стрелять во всех, кто там был. Мне одному удалось спастись из нашей семьи.
На следующий день я вместе с группой граждан из деревни Стега, которые работали на дороге, ходили туда, где был раньше скотный двор. Там мы видели трупы обгоревших женщин и детей. Многие лежали обнявшись…
Через две недели каратели учинили такие же расправы с жителями деревень Глушнево и Суслово, которые были также уничтожены вместе со всеми жителями" - из показаний свидетеля Павла Грабовского (1928г.р.), уроженца деревни Грабово, Марынского сельского совета Ашевского района; литерное дело №005/5 "Сов. секретно").
По свидетельствам очевидцев, особенно зверствовал на территории Псковской области отряд под командованием некоего Мартыновского и его ближайшего помощника Решетникова. На след последнего из карателей чекистам удалось выйти уже через много лет после окончания войны (уголовное дело №А-15511).
В начале 1960-х годов в региональное управление КГБ обратилась одна из жительниц области. Проезжая через какой-то полустанок, она узнала в скромном путевом обходчике… карателя, который принимал участие в расстреле мирных жителей ее родной деревни во время войны. И хотя поезд стоял всего несколько минут, ей хватило взгляда, чтобы понять: он!
Так следователи познакомились с неким Герасимовым по кличке Пашка-Моряк, который на первом же допросе сознался, что входил в состав антипартизанского отряда.
"Да, принимал участие в расстрелах, - негодовал на допросах Герасимов, - Но я был только исполнителем".
"В мае 1944 года наш отряд располагался в деревне Жагули Дриссенского района Витебской области. Однажды вечером мы выехали на операцию против партизан. В результате боев мы понесли значительные потери, при этом был убит командир взвода лейтенант немецкой армии Борис Пшик.
Одновременно мы захватили большую группу мирных жителей, которые скрывались в лесу. Это были в основном пожилые женщины. Были там и дети.
Узнав, что Пшик убит, Мартыновский приказал разделить пленных на две части. После этого он, указывая на одну из них, приказал: "Расстрелять за помин души!"
Кто-то сбегал в лес и нашел яму, куда потом и повели людей. После этого Решетников стал отбирать карателей для исполнения приказания. При этом он назвал Пашку-Моряка, Нареца Оскара, Николая Фролова…
Они отвели людей в лес, поставили их перед ямой, а сами встали в нескольких метрах от них. Мартыновский в это время сидел на пне, неподалеку от места расстрела.
Я стоял рядом и сказал ему, что ему за самовольные действия от немцев может попасть, на что Мартыновский ответил, что плевал он на немцев и нужно просто держать язык за зубами.
После этого он сказал: "Игорек, к делу!" И Решетников отдал приказ: "Огонь!" После этого каратели начали стрелять. Растолкав карателей, к краю ямы пробился Герасимов и с криком "Полундра!", стал палить из своего пистолета, хотя у него за спиной висел автомат.
Сам Мартыновский не участвовал в расстреле, зато старался Решетников" - из показаний Василия Терехова, одного из бойцов отряда Мартыновского; уголовное дело №А-15511.
Не желая отвечать за "подвиги" предателей, Пашка-Моряк сдавал своих "коллег" с потрохами. Первым, кого он назвал, оказался некий Игорь Решетников, правая рука Мартыновского, которого оперативники вскоре отыскали за колючей проволокой в одном из лагерей, расположенных под Воркутой.
Сразу же выяснилось, что свои 25 лет заключения он получил за… шпионаж в пользу иностранного государства. Как выяснилось, после капитуляции Германии Решетников оказался в американской зоне, где и был завербован разведкой. Осенью 1947 года его со спецзаданием переправили в советскую оккупационную зону.
За это новые покровители пообещали ему вид на жительство за океаном, но в дело вмешался СМЕРШ, сотрудники которого вычислили предателя. Скорый суд определил ему меру наказания.
Оказавшись на далеких северах, Решетников решил, что о его карательном прошлом теперь не вспомнят и на свободу он выйдет уже с чистым паспортом. Однако его надежды рухнули, когда своеобразный привет из далекого прошлого ему передал его бывший подчиненный – Пашка-Моряк.
В конце концов под давлением неопровержимых улик Решетников начал давать показания, опуская, впрочем, свое личное участие в карательных акциях.
Для самой грязной работы немцы подыскивали себе помощников, как правило, среди деклассированных элементов и уголовников. Идеально для этой роли подходил некто Мартыновский, поляк по происхождению. Выйдя из лагеря в 1940 году, будучи лишенным права проживать в Ленинграде, он поселился в Луге.
Дождавшись прихода гитлеровцев, он добровольно предложил им свои услуги. Его сразу же направили в спецшколу, по окончании которой он получил звание лейтенанта вермахта.
Некоторое время Мартыновский служил при штабе одной из карательных частей в Пскове, а потом немцы, заметив его рвение, поручили ему сформировать антипартизанскую группу.
Тогда же к ней прибился и Игорь Решетников, который вернулся из заключения 21 июня 1941 года. Немаловажная деталь: на службу к немцам пошел и его отец, став бургомистром города Луги.
По замыслу оккупантов, банда Мартыновского должна была выдавать себя за партизан других соединений. Они должны были проникать в районы активных действий народных мстителей, вести разведку, уничтожать патриотов, под видом партизан совершать налеты и грабить местное население.
Для маскировки их вожаки должны были знать фамилии и имена руководителей крупных партизанских соединений. За каждую успешную операцию бандитам щедро платили, поэтому шайка отрабатывала оккупационные марки не за страх, а за совесть.
В частности, с помощью банды Мартыновского в Себежском районе было раскрыто несколько партизанских явок. Тогда же в деревне Черная Грязь Решетников лично застрелил Константина Фиша, начальника разведки одной из белорусских партизанских бригад, который шел устанавливать контакт со своими русскими соседями.
В ноябре 1943 года бандиты вышли на след сразу двух групп разведчиков, заброшенных в тыл с "большой земли". Им удалось окружить одну из них, которую возглавлял капитан Румянцев.
Бой был неравный. Последним патроном разведчица Нина Донкукова ранила Мартыновского, но была схвачена и отправлена в местное отделение гестапо. Девушку долго пытали, но ничего не добившись, немцы привезли ее в отряд Мартыновского, отдав "на съедение волкам".
Из показаний лжепартизан:
"9 марта 1942 года в деревне Елемно Сабутицкого с/совета предатели нашего народа Игорь Решетников из Луги и Иванов Михаил из деревни Высокая Грива выбрали в качестве мишени для упражнения в стрельбе жителя Елемно Федорова Бориса (1920г. р.), который в результате погиб.
В деревне Клобутицы Клобутицкого с/совета 17 сентября 1942 года были расстреляны 12 женщин и 3 мужчин только за то, что в непосредственной близости от деревни была взорвана железная дорога"
"В нашем отряде был такой парень - Петров Василий. Во время войны он служил офицером и, как оказалось, был связан с партизанами.
Он хотел увести отряд в партизаны и спасти от измены. Об этом узнал Решетников, который рассказал все Мартыновскому. Они вместе убили этого Василия. Также они расстреляли его семью: жену и дочь. Это было, кажется, на 7 ноября 1943 года. Меня тогда сильно поразили маленькие валенки…"
"Был и такой случай: когда во время одной из операций под Полоцком… партизаны напали на нас. Мы отошли. Внезапно появился Решетников. Он стал ругаться, кричать на нас.
Здесь же в моем присутствии… он застрелил санитарку и Виктора Александрова, который служил в моем взводе. По приказу Решетникова была изнасилована девочка-подросток 16 лет. Это сделал его ординарец Михаил Александров.
Решетников тогда ему еще сказал: давай, я тебе за это сниму 10 наказаний. Позже Решетников застрелил и свою любовницу Марию Панкратову. Он убил ее в ванне из ревности" - из показаний на суде Павла Герасимова (Моряка); уголовное дело №А-15511.
Поистине страшной была судьба женщин тех мест, куда проходил отряд. Занимая деревню, бандиты отбирали себе в наложницы самых красивых.
Они должны были обстирывать, шить, готовить еду, удовлетворять похоть этой вечно пьяной команды. А когда она меняла место дислокации, то этот своеобразный женский обоз, как правило, расстреливали и в новом месте набирали себе новых жертв.
"21 мая 1944 года карательный отряд двигался из деревни Кохановичи через Сухоруково в нашу деревню - Бичигово. Меня дома не было, а моя семья жила в шалаше возле кладбища. Их обнаружили, а дочь взяли с собой в деревню Видоки.
Мать стала искать свою дочь, пошла в Видоки, но там была засада, и ее убили. Потом пошел я, а дочь, оказывается, была избита, истерзана, изнасилована и убита. Я нашел ее только по краю платья: могила была плохо закопана.
В Видоках каратели поймали детей, женщин, стариков, загнали их в баню и сожгли. Я когда искал свою дочь, присутствовал, как разбирали баню: там погибло человек 30" - из показаний на суде свидетеля Павла Кузьмича Саулука; уголовное дело №А-15511.
Надежда Борисевич - одна из многочисленных жертв оборотней.
Так постепенно распутывался клубок кровавых преступлений этой банды, которая свой бесславный путь начала под Лугой. Потом были карательные акции в Псковском, Островском, Пыталовском районах.
Под Новоржевом каратели попали в партизанскую засаду и были практически полностью уничтожены 3-й партизанской бригадой под командованием Александра Германа.
Однако главарям - самому Мартыновскому и Решетникову - удалось уйти. Бросив своих подчиненных в котле, они явились к своим немецким хозяевам, изъявив желание продолжать службу не за страх, а на совесть. Так заново сформированная команда предателей оказалась в Себежском районе, а потом и на территории Белоруссии.
После летнего наступления 1944 года, в результате которого был освобожден Псков, этот мнимый партизанский отряд докатился до самой Риги, где находился штаб "Ягдфербандт-ОСТ".
Здесь ЯГДбанда Мартыновского - Решетникова поразила даже своих хозяев патологическим пьянством и разнузданностью нравов. По этой причине уже осенью того же года этот сброд был отправлен в небольшой польский городок Хоэнзальтц, где начал осваивать диверсионную подготовку.
Где-то по дороге Решетников расправился с Мартыновским и его семьей: двухлетним сыном, женой и тещей, которые следовали вместе с отрядом.
По словам Герасимова, "их в ту же ночь зарыли в канаве у дома, где они жили. Потом один из наших по кличке Крот принес золото, принадлежавшее Мартыновским".
Когда немцы хватились своего подручного, Решетников объяснил случившееся тем, что тот якобы пытался бежать, поэтому он был вынужден действовать по законам военного времени.
За этот и другие "подвиги" гитлеровцы присвоили Решетникову звание гауптштурмфюрера СС, наградили его Железным крестом и… отправили подавлять сопротивление в Хорватии и Венгрии.
Готовились они и для работы в глубоком советском тылу. С этой целью особенно тщательно изучали парашютное дело. Однако стремительное наступление Советской армии спутало все планы этой разномастной команды немецкого спецназа.
Закончила свой "боевой путь" эта шайка бесславно: весной 1945 года окруженная советскими танками, она практически вся погибла, не сумев пробиться к главным силам немцев.
Исключение составили всего несколько человек, среди которых оказался и сам Решетников.
Вконтакте