Определение видов тропов всегда вызывало большие затруднения, особенно у школьников и студентов гуманитарных вузов. В статье будет рассмотрена одна из труднейших фигур речи - метонимия. Это троп, который зачастую вызывает самые большие сложности при его определении.
Что такое троп?
Тропом называют оборот речи, слова, употребляемые не в прямом (переносном) значении. Обычно их используют для придания языку большей образности и выразительности. Тропы также служат для отражения индивидуально-авторского восприятия действительности.
Они делятся на несколько видов: олицетворение, эпитет, метафора, сравнение, метонимия, перифраз, гипербола и прочие.
Что такое метонимия?
Итак, метонимия - это замена одного слова на другое, смежное (родственное) первому по смыслу. Для большей ясности приведем примеры:
- «расплескать ведро» вместо «вода в ведре расплескалась»;
- «съесть две чашки» - вместо наименования еды используется название сосуда, в котором она содержится;
- «вся деревня спала» - то есть спали все жители деревни;
- «стадион рукоплескал» - то есть люди, бывшие на стадионе, аплодировали.
Используется прием метонимии для придания языку богатства, выразительности и образности. Большое распространение получил в риторике, поэтике, лексикологии и стилистике.
Метонимические связи
Метонимия - это установка связи между предметами, имеющими нечто общее. В этом и заключается ее предназначение. Но связь эта может быть разнообразной, например:
- перенос по связи человека и места, в котором он находится: «в школе царила тишина», то есть дети в школе не шумели;
- название материала, из которого изготовлен предмет, вместо самого предмета - «ел с серебра», то есть ел из серебряной посуды;
- вместо названия вещества указывается сосуд, в котором оно содержится - «выпить кувшин», без указания определенного напитка;
- замена предмета на его признак при назывании - «люди в красном», вместо конкретного описания деталей одежды;
- называние творения именем автора - «любить Рериха», то есть любить картины Рериха и т. д.
Но типы связи в метонимии не перемешаны в хаотическом порядке, они имеют определенную структуру и группируются по типам.
Типы метонимических связей
Прежде всего, метонимия - это перенос, осуществляющийся на основе определенной связи, что делится на три типа: пространственную, временную и логическую. Разберем каждую из них.
- названия емкости на объем содержащегося в нем вещества («съесть тарелку», «налить поварешку»);
- названия материала на предмет, из него изготовленный («ходить в мехах», «выиграть бронзу»);
- имени автора на то, что было им создано («читать Есенина», «слушать Глинку»);
- названия действия на тот предмет, который их осуществляет («замазка», «подвеска»);
- названия географической местности на то вещество или предмет, что там производят, добывают («гжель», «гавань»).
Метонимические виды
Метонимия делится на виды в зависимости от того, в какой сфере употребляется.
- Общеязыковой вид - очень распространен, используется в повседневной речи и чаще всего даже не замечается носителями языка. Пример: «мешок картошки» (указание на объем продукта), «красивый хрусталь» (указание на изделия из хрусталя).
- Общепоэтическая, или художественная, метонимия - используется чаще всего в поэзии или прозаических стихах. Пример: «небесная лазурь» (небо), «безжалостный свинец» (пистолетная пуля).
- Общегазетный вид - характерна для разного рода систем массовой информации. Например: «газетная полоса», «золотой выстрел».
- Индивидуально-авторская метонимия - характерна только для творчества определенного писателя, отражает его самобытность и мировоззрение. Например: «ромашковая Русь».
Связь метонимии и синекдохи
Часто можно услышать вопрос о том, чем же различаются метафора, метонимия, синекдоха. Чтобы ответить на него, обратимся сначала к связи метонимии и синекдохи. Обычно, эти понятия воспринимаются как два совершенно разных тропа, но такое мнение в корне неверно.
Синекдоха - это особый вид метонимии, означающий перенос названия какой-то части (детали) предмета на целое. Предназначение этого тропа заключается в том, чтобы акцентировать внимание на определенную сторону объекта или функцию. Например, «историческая личность», «значимая фигура в истории», «юридическое лицо».
Однако главной функциональной особенностью синекдохи является идентификация объекта с помощью указания его отличительной особенности или признака. Именно поэтому в состав этого тропа всегда включено определение. В предложении синекдоха обычно выступает в роли обращения. Например: «Эй, шляпа!» - оклик обращен к человеку в шляпе.
При этом нужно учитывать, что синекдоха всегда контекстуальная. Это связано с тем, что характеристика предмета, на который будет обращена синекдоха, должна быть дана в тексте раньше. Только тогда читатель сможет понять, о чем идет речь. Например: «Молодой человек в котелке прошел по перрону. Котелок улыбнулся и кивнул проходящим мимо дамам». Поэтому в предложениях, начинающих какое-либо повествование, синекдоха никогда не используется, так как она потеряет свою способность к связи двух объектов. Например, рассказ про Красную Шапочку мы начнем так: «Жила на свете девочка, у которой была красная шапочка», а не со слов: «Жила на свете Красная Шапочка...» Во втором случае главной героиней сказки становится предмет - шапочка красного цвета.
Метафора и метонимия
Обратимся к сравнению метонимии и метафоры. Теперь мы будет говорить о совершенно разных тропах, имеющих серьезные отличия, хотя есть между ними и немало общего.
Рассмотрим понятие метафоры. Метафора, как и метонимия, образует родственные связи между предметами (объектами, вещами), но эти связи основаны на ассоциациях, индивидуальном восприятии и памяти самого говорящего. Для лучшего понимания приведем пример создания метафоры: возьмем предложения «Саша быстро бегает», «Гепард быстро бегает», соединим их - «Саша бегает, как гепард», получим метафору - «Саша - гепард».
В отличие от метафоры, на основе информации, воспринятой органами чувств, и создается метонимия. Значение ее не надо дополнительно пояснять, все необходимое для понимания дано непосредственно в контексте.
Отношение литературы к метонимии
Особенно широко распространена в поэзии метонимия. Примеры из литературы многочисленны, произведения буквально пестрят этим тропом. Но наибольшую популярность метонимия имела в ХХ века, когда конструктивисты отказались от метафоры, посчитав, что читатель не должен привносить личный опыт в восприятие произведения. Однако такой подход сохранялся недолго, сегодня метафора и метонимия занимают одинаково значимые места в литературе.
Итак, примеры метонимии, встречающиеся в произведениях русской литературы:
- А. С. Пушкин: «Все флаги в гости будут к нам» - под словом «флаги» здесь подразумевается «страны».
- А. Толстой: «Перо его местию дышит» - «перо» употреблено вместо «поэзия».
- М. Зощенко: «Слабая тара».
- М. Ю. Лермонтов: «Я навел на нее лорнет и заметил, что мой дерзкий лорнет рассердил ее не на шутку».
- Н. В. Гоголь: «Эй, борода! А как проехать отсюда к Плюшкину минуя дом барина?».
- А. Блок: «Сладкий сон вам пошлю, тихой сказкой усыплю, сказку сонную скажу, как детей сторожу».
МЕТОНИМИЯ (metonomadzo – переименовывать) – вид тропа, в котором сближаются слова по смежности обозначаемых ими более или менее реальных понятий или связей.
Тогда как метафора основывается на сравнении или аналогии таких предметов мысли, которые реально между собой не связаны, независимы один от другого, метонимия основывается на реальной связи, на реальном отношении между предметами. Эти отношения, делающие два предмета мысли логически смежными друг другу, могут быть разных категорий.
Тесная связь существует между причиной и следствием, орудием и действием, автором и его произведением, владельцем и собственностью, материалом и сделанной из него вещью, содержащим и содержимым и т.д. Понятия, состоящие в подобной связи, употребляются в речи одно вместо другого.
Например:
1. Причина вместо следствия: огонь
истребил деревню
2. Орудие вместо действия: какое бойкое перо
!
3. Автор - произведение: читаю Пушкина
.
4. Владелец - собственность: сосед
горит!
5. Материал - вещь: весь шкаф занят серебром
; «не то на серебре
, на золоте
едал»
6. Содержащее - содержимое: обед из трех блюд
; я две тарелки
съел.
У К.М.Симонова в одном из стихотворений читаем: «И зал встаёт, и зал поёт, и в зале дышится легко ». В первом и во втором случае слово зал означает людей , в третьем – «помещение ».
Примерами метонимии являются употребление слов аудитория, класс, школа, квартира, дом, завод для обозначения людей.
Словом можно называть материал и изделие из этого материала (золото, серебро, бронза, фарфор, чугун ). Спортивные комментаторы часто используют этот приём: «Золото и серебро получили наши спортсмены, бронза досталась французам ».
Существует несколько видов метонимии , наиболее употребительны следующие:
Например:
Читал охотно Апулея (вместо: книгу Апулея «Золотой осел» ), А Цицерона не читал . (А. Пушкин)
Годами когда-нибудь в зале концертной
Мне Брамса сыграют, - тоской изойду.
Я вздрогну, я вспомню союз шестисердый,
Прогулки, купанье и клумбу в саду. (Б.Л.Пастернак) (Иоганнес Брамс – немецкий композитор XIX века, имеются в виду его произведения).
2) Или, наоборот, упоминание произведения или биографических деталей, по которым угадывается данный автор (или особа)
Например:
Скоро сам узнаешь в школе,
Как архангельский мужик
(т.е. Ломоносов)
По своей и Божьей воле
Стал разумен и велик.
(Н. Некрасов)
3) указание на признаки лица или предмета вместо упоминания самого лица или предмета (наиболее часто встречающаяся в поэзии форма метонимии)
Например:
С них отражал герой безумный,
Один в толпе домашних слуг,
Турецкой рати приступ шумный,
И бросил шпагу под бунчук
(т.е. сдался туркам)
(А. Пушкин)
Только слышно на улице где-то
одинокая бродит гармонь
(вместо «гармонист»)
(М. Исаковский)
Он выменял лодку на гидрокостюм от Версаче
и люки от «Курска
» на Старые песни о главном
.
(Н. Воронцова-Юрьева, «Я думала, ты привиденье»)
В последнем примере «предметами» являются две сенсации – трагедия подводной лодки «Курск » и развлекательная телепередача «Старые песни о главном ». И то, и другое имело высокий общественный резонанс, но, по мнению автора стихотворения, интерес к развлекательным зрелищам в современном обществе выше, чем к трагедиям.
Это сродни метонимии
в стихотворении Блока «На железной дороге
»:
Молчали желтые и синие
.
В зеленых
плакали и пели.
Вагоны 3-го класса были зелёного цвета. Под цветами вагонов подразумеваются слои общества.
Таким образом, под «Курском » и «Песнями » подразумеваются конкретные процессы в современном обществе, обозначенные метонимически , т.к. подтекст, второй план создается не за счет сходства, а путем переноса с глобальных общественных явлений, на конкретные события.
Коктейлем ели
с апельсином
омыты стены и уста.
(Михаил Гофайзен «Два рождества, два новых года..
.»)
В данном случае под «елью » и «апельсином » подразумевается их запах, т.е. имеет место обратный метонимический перенос со свойства предмета на сам предмет.
4) Перенесение свойств или действий предмета на другой предмет, при помощи которого эти свойства и действия обнаруживаются.
Например:
Шипенье пенистых бокалов
(вместо пенящегося вина в бокалах
) (А. Пушкин «Медный всадник
»)
Гирей сидел, потупя взор,
янтарь
в устах его дымился
(вместо «янтарная трубка
»)
(А. Пушкин «Бахчисарайский фонтан»)
Этот тип метонимии представляет собой сдвиг в значении признаковых слов (прилагательных и глаголов), основанный на смежности характеризуемых ими предметов (вторичная метонимизация значения); сравните «выутюженный костюм » и «выутюженный молодой человек »; сравните также расширение сочетаемости определений, вызванное смысловой близостью определяемых имен: «дерзкое выражение глаз», «дерзкий взгляд», «дерзкие глаза», «дерзкий лорнет» .
Например: «Я навел на нее лорнет и заметил, что мой дерзкий лорнет рассердил ее не на шутку» (М. Лермонтов), где прилагательное «дерзкий» характеризует действующее лицо, а не орудие действия. Это можно проиллюстрировать следующим примером:
Судак веление судачье
глухонемыми плавниками
мне промаячит…
(Юлия Вольт «Судьба судила…»)
Эпитет «глухонемые » здесь метонимичен , поскольку характеризует не «плавники », а «судака », жестикулирующего плавниками, словно сурдопереводчик на экране телевизора. Здесь мы имеем дело со сложной образной конструкцией, где «судак » метафорически уподобляется глухонемому, его плавники – рукам, а затем «плавники » посредством метонимии приобретают характеристику исходной метафоры.
Генезис данной метонимии очевиден, выводится она из устойчивого словосочетания, из ходовой метонимии четвертого вида «немые губы », употребляемого, в частности, в смысле «губы немого », следовательно, «глухонемые плавники » - «плавники глухонемого ».
При удачном применении метонимии она перерастает в символ, определяемый в «Поэтическом словаре » А. Квятковского как «многозначный, предметный образ, объединяющий (связующий) собой разные планы воспроизводимой художником действительности на основе их существенной общности, родственности».
Метонимия является одним из факторов словообразовательного процесса. В результате метонимических переносов у слова появляются новые значения. Так, слова обозначающие действия получают предметное значение и используются для обозначения результата или места действия: «сочинение», «рассказ», «произведение», «посев», «сидение» .
Таким образом, метонимия способствует развитию лексики. Процесс этот сложен и порой длится веками, обогащая одно и то же слово все новыми и новыми значениями.
В качестве примера можно привести слово «узел », которое еще в древние времена путем переноса приобрело значение завязанных в прямоугольный кусок материи предметов. Но развитие значения слова «узел » на этом не закончилось, и на сегодняшний день словарями зафиксированы, например , следующие его «метонимические» значения: место пересечения, схождения линий, дорог, рек и т.п.; важный пункт сосредоточения чего-либо; часть механизма, представляющая собою соединение тесно взаимодействующих деталей .
Метонимия позволяет экономить речевые усилия, поскольку предоставляет возможность заменять описательную конструкцию одним словом: «стадион » вместо «болельщики, сидящие на стадионе », «ранний Рембрандт » вместо «Рембрандт раннего периода своего творчества ». Этим свойством объясняется широкое распространение метонимии в повседневной разговорной, речи. Мы употребляем метонимии, зачастую даже не отдавая себе в этом отчета.
Например: выпить кружку (вместо «кружку пива »), читать Сорокина (вместо «книгу Сорокина »), на столе стоит фарфор (вместо «посуда из фарфора »), в кармане позвякивает медь (вместо «медные монеты »), лекарство от головы (вместо «от головной боли »).
Развернутая метонимия (метонимический перифраз) - целый иносказательный оборот речи, в основе которого лежит метонимия.
Развернутая метонимия раскрывается на протяжении большого стихотворного отрезка или даже целого стихотворения.
Классический пример
из «Евгения Онегина
»:
Он рыться не имел охоты
В хронологической пыли
Бытописания земли.
(то есть не хотел изучать историю).
Для иллюстрации развернутой метонимии рассмотрим два фрагмента из стихотворений Марины Цветаевой и Юлии Вольт:
...И если сердце
, разрываясь,
Без лекаря снимает швы
, -
Знай, что от сердца - голова
есть,
И есть топор - от головы..
.
(Марина Цветаева «Заря пылала догарая…»)
Болью переполнена –
сердце, мозг горчат.
(Юлия Вольт «Молния»)
Если рассматривать и четверостишие Цветаевой, и двустишие Ю. Вольт как развернутые тропы, то можно обнаружить, как меняется смысл в зависимости от смысла исходного выражения. Цветаева развернула бытовую метафору «рвать сердце », близкое, почти тождественное по смыслу с устойчивым выражением «сердечная боль », поэтому и от боли сердечной находится «лекарство » - «голова », т.е. рассудок, а Ю. Вольт разворачивает ходовое словосочетание, одним из элементов которого является бытовая метонимия «боль », превратив «наполненность болью » в переполненность. И в том, и в другом случае использована бытовая метонимия «сердце » как символ сосредоточения чувств в одинаковом значении, но как символ сосредоточения мыслей Цветаева использует слово «голова », а Ю. Вольт - «мозг ».
В 4-й строке Цветаева резко переходит от развернутой метафоры к реализации метонимии «голова », а Ю. Вольт из бытовой метонимии «горечь » образует глагол, который до сих пор употреблялся только в прямом значении. В итоге получилось разное содержание.
Цветаева противопоставляет рассудок и чувства, что традиционно для русской поэзии, утверждая, что рассудок может над чувствами возобладать и сердечную боль можно превозмочь разумом, но она и исходит из выражения «рвать сердце », близкое по смыслу к выражению «сердечная боль », в то время как Ю. Вольт изначально указывает на чрезмерность, запредельность боли, на которую указывает приставка пере- в слове «переполнена ». Поэтому «мозг » и «сердце», «рассудок » и «чувства » в стихотворении Ю. Вольт не противопоставляются, а только разграничиваются запятой, объединяясь с помощью общего для них глагола «горчат ».
Ю. Вольт изображает состояние чрезмерной боли, такой, когда боль поражает не только чувства, но и рассудок, такой, когда душевное волнение сочетается с помрачением сознания, когда действительно можно почувствовать тошноту, привкус горечи во рту, когда может подняться температура и т.д.
Таким образом, глагол «горчить » является редким видом глагольной метонимии, образованной на основе бытовой метонимии-имени существительного «горечь » и одновременно используется в своем буквальном значении.
СИНЕКДОХА – вид метонимии, употребление одного слова вместо другого при наличии между соответственными понятиями количественного отношения.
Пример
синекдохи
из детского стихотворения:
И вокруг такой галдёж –
Ничего не разберёшь
Мчатся мимо мамы, папы,
Пиджаки, жакеты, шляпы.
Из мясного магазина
Прибежала тётя Зина.
(И. Резникова)
Если воспринять этот отрывок в прямом смысле, то получится, что по улице неслись наряду с людьми (мамами, папами, тётей Зиной ) ещё и вещи (пиджаки, жилеты, шляпы ).
При использовании синекдохи название одежды может в переносном смысле употребляться для обозначения человека, который носит эту одежду.
Наиболее употребительные виды синекдохи:
1. Часть явления называется в значении целого.
Например: Все флаги в гости будут к нам (А.Пушкин), т.е. корабли под флагами всех стран.
2. Целое в значении части.
Например:
Василий Теркин в кулачном поединке с фашистом говорит:
- Ах, ты вон как! Драться каской?
Ну не подлый ли народ
?
3. Единственное число в значении общего и даже всеобщего.
Например: Там стонет человек от рабства и цепей. (М.Лермонтов) Отсель грозить мы будем шведу . (Имеется в виду – шведам )
4. Замена числа множеством:
Например:
Дерзайте ныне ободренны
Раченьем вашим доказать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
(М.В.Ломоносов)
Мильоны вас. Нас - тьмы , и тьмы , и тьмы (А.Блок)
5. Замена родового понятия видовым.
Например: …Больше всего береги и копи копейку : эта вещь надёжнее всего. Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, а копейка не выдаст, в какой бы беде ты ни был. Всё сделаешь и всё прошибёшь на свете копейкой . (Вместо родового, более широкого понятия деньги употреблено видовое, более узкое – копейка, а вместо множественного числа употреблено единственное)
Бьём грошом ! Очень хорошо! (В.Маяковский)
6. Замена видового понятия родовым.
Например:
Слеза
из глаз у самого
- (Имеется в виду множественное число – слёзы
)
жара с ума сводила,
но я ему –
на самовар:
«Ну что ж,
садись, светило
!»
(Вместо более узкого понятия солнце употреблено более широкое, родовое понятие светило)
Основная функция синекдохи состоит в идентификации объекта через указание на характерную для него деталь, отличительный признак.
Поэтому в состав идентифицирующей метонимии (синекдохи ) часто входят определения. Для синекдохи типична функция именных членов предложения (субъекта, объекта, обращения).
Например: Эй, борода ! а как проехать отсюда к Плюшкину, так, чтоб не мимо господского дома? (Гоголь); Эй, зонтик ! Уступите место трости . С ней и пенсне усядется вполне (из шуточного стихотворения).
Употребление синекдохи прагматически (ситуативно) или контекстуально обусловлено: обычно речь идет о предмете, либо непосредственно входящем в поле восприятия говорящих (см. примеры выше), либо охарактеризованном в предтексте.
Чтобы назвать человека панамой , фуражкой или шляпой , нужно предварительно сообщить адресату о его головном уборе.
Например: Напротив меня в вагоне сидел старик в панаме, а рядом с ним женщина в кокетливой шляпке. Панама читала газету , а кокетливая шляпка кокетничала со стоящим возле нее молодым человеком.
Синекдоха , таким образом, анафорична, т.е. ориентирована на предтекст. Поэтому она не может употребляться в бытийных предложениях и их эквивалентах, вводящих некоторый предмет в мир повествования. Так, нельзя начать сказку словами Жила-была (одна ) красная шапочка . Такая интродукция предполагала бы рассказ о персонифицированной шапочке, но не о девочке, носившей на голове шапочку красного цвета.
В случае ситуативно обусловленной метонимии изменение ее предметной отнесенности не влияет на нормы грамматического и семантического согласования слова.
Например: Фуражка заволновалась (о мужчине), Бакенбарды рассердились (об одном человеке).
Определение обычно входит в состав метонимии и не может быть отнесено к ее денотату (обозначаемому объекту). В сочетаниях старая шляпа, модные ботинки прилагательное характеризует предмет туалета, а не лицо, являющееся денотатом метонимии . Это отличает метонимию (синекдоху ) от номинативной метафоры, определения которой часто относятся именно к денотату: старая перечница (о старом злом человеке).
Обозначение объекта по характерной для него детали служит источником не только ситуативных номинаций, но также прозвищ, кличек и собственных имен людей, животных, населенных пунктов: Кривонос, Белый клык, Белолобый, Пятигорск, Кисловодск, Минеральные воды .
Метонимический принцип лежит в основе таких фамилий, как Косолапов, Кривошеин, Долгорукий .
Метонимия этого типа часто используется в фамильярной разговорной речи и в художественном тексте, в котором она может служить достижению юмористического эффекта или созданию гротескного образа.
Ситуативная метонимия (синекдоха ) неупотребительна в позиции сказуемого, т.е. не выполняет характеризующей функции. Однако, если обозначение части (компонента целого) заключает в себе качественные или оценочные коннотации, оно может служить предикатом. Тем самым метонимия преобразуется в метафору.
Например: А ты, оказывается, шляпа (т.е. растяпа), Да он лапоть (некультурный человек).
Такие метафоры, как шляпа, лапоть, голова (в значении «умный человек »), основываются на метонимическом принципе переноса имени с части на целое.
Например: Сноуден – это голова ! – отвечал спрошенный жилет . – Но что бы вы ни говорили, я вам скажу откровенно – Чемберлен все-таки тоже голова . Пикейные жилеты поднимали плечи (И.Ильф, Е.Петров).
В приведенном тексте видно функциональное различие между метонимией и метафорой: метонимия (жилет, пикейные жилеты ) идентифицирует предмет речи, метафора (голова ) его характеризует.
Отражая постоянные контакты объектов, метонимия типизируется, создавая семантические модели многозначных слов. В результате метонимических переносов у слова появляются новые смыслы, при этом в семантике слова могут совмещаться принципиально разные виды значения: признаковые, событийные и предметные (абстрактные и конкретные).
Так, имена действия регулярно используются для обозначения результата или места действия, т.е. получают предметное значение: сочинение, отправление, рассказ, произведение, посадка, посев, сидение и т.п.
Если метонимический перенос осуществляется в пределах словообразовательного типа, то его следствием может быть полисемия суффикса (например , суффиксов -ание, -ение ).
Ассоциация объектов по их смежности, а также понятий по их логической близости превращается тем самым в связанность категорий значения. Такого рода метонимия служит номинативным целям и способствует развитию лексических средств языка.
Однако употребление метонимического значения часто остается ограниченным. Так, душа в значении «человек », штык в значении «пехотинец », голова в значении «единица скота » употребительны только в счете: пять душ детей, стадо в сто голов.
Метонимия , возникающая на базе синтаксических контактов и являющаяся результатом сжатия текста, сохраняет определенную степень зависимости от условий употребления, не создавая нового лексического значения слова.
Например , "читать (любить, исследовать) произведения Толстого" можно заменить на предложение "читать (любить, исследовать) Толстого ", но неправильно говорить и писать : "В Толстом описана русская жизнь ";
Предложение "В музее есть два полотна Рембрандта " можно заменить на предложение "В музее есть два Рембрандта ", но неправильно говорить и писать : "На одном Рембрандте изображена старая женщина ".
Особенно прочно связана с контекстом метонимия , при которой полное обозначение ситуации, опирающееся на предикат, сводится к имени предмета.
Например: таблетки от головной боли – таблетки от головы ; Что с тобой? – Сердце (в значении «У меня болит сердце »), Круглый стол (в значении «дискуссия за круглым столом ») прошел интересно .
Конкретные существительные получают событийные значения после временных, причинных и уступительных союзов: опоздать из-за поезда, устать после лыж .
Под метонимию иногда подводят также характерное для разговорной речи варьирование семантики глагола в зависимости от направленности действия на непосредственный объект или на ожидаемый результат; сравните: косить траву и косить сено , варить курицу и варить бульон из курицы .
Метонимия такого рода служит средством расширения семантических возможностей употребления слов преимущественно в разговорной и непринужденной речи.
К метонимии принято относить также сдвиги в значении признаковых слов (прилагательных и глаголов), основанные на смежности характеризуемых ими предметов (вторичная метонимизация значения); сравните: выутюженный костюм и выутюженный молодой человек ; сравните также расширение сочетаемости признаковых слов, вызванное смысловой близостью определяемых имен: дерзкое выражение глаз, дерзкий взгляд , дерзкие глаза , дерзкий лорнет .
Например: Я навел на нее лорнет и заметил, что мой дерзкий лорнет рассердил ее не на шутку (Лермонтов), где прилагательное дерзкий характеризует действующее лицо, а не орудие действия.
Явление метонимии рассматривается в лексикологии, семантике, стилистике и поэтике.
Из-за непонимания явления метонимии могут возникать разнообразные смешные ситуации. Известна шутка о человеке, которого посадили сторожить дверь. Он посидел-посидел, потом снял дверь с петель и пошёл с ней по своим делам, думая, что честно исполняет данное ему поручение. Этот человек не учёл, что охранять дверь означало в данном случае охранять помещение, находящееся за дверью (то есть при формулировании приказа была использована метонимия).
А вот пример неумелого использования метонимии . Один ученик после посещения музея-заповедника А.С. Пушкина в Михайловском написал в сочинении: «Пушкин очень любил Байрона, поэтому и повесил его над столом ». Жутковатая картина! Речь, как вы поняли, идёт о портрете великого английского писателя, который действительно висит в кабинете Пушкина. В данном случае метонимия оказывается неуместной, потому что её никак не удаётся воспринять в переносном смысле.
Очень часто стихотворный образ представляет собой сложную лексико-семантическую структуру и может быть интерпретирован двояко, и даже трояко. Пример тому стихотворение Лермонтова «Парус », ставший уже хрестоматийной иллюстрацией многоплановости и многозначности поэтического образа. Так, слово «парус » в этом стихотворении может быть понято одновременно и как синекдоха («лодка » - «парус »), и как метонимия («некто в лодке » - «парус »), и как метафора («некто в море житейском » - «парус »).
Перифраз
Перейдите на следующую страницу
ВВЕДЕНИЕ
Метафора и метонимия - это два полюса и два базовых логических механизма, которые лежат в основе когнитивных (познавательно-адаптационных) процессов человеческого мышления. Животные не могут ни создавать, ни пользоваться метафорами/метонимиями.
ЧАСТЬ 1. МЕТОНИМИЯ И СИНЕКДОХА
Метонимия
нужна для компрессии/сжатия информации в рамках одной общей
смысловой структуры, а также для акцентирования (выделения)
какого-либо смыслового (семантического) признака или
категории, например, количественного. Представим себе такую
ситуацию: Девочка ест суп. Суп налит в тарелку. Также
девочка пьет компот. Компот налит в стакан. В данной
ситуации нас может интересовать два аспекта: 1) ЧТО девочка
ест и пьет, т.е. качественный аспект; 2) СКОЛЬКО девочка
есть и пьет, т.е. количественный аспект.
Если нам важен качественный
аспект, то мы скажем: Девочка есть суп
и пьет компот. Таким образом, мы не вербализуем (не
произносим/не пишем, но подразумеваем) емкости из которых
девочка пьет-ест.
Если же нас интересует количественный
аспект, то мы произведем логическую замену (перенос
наименования, пользуясь законом структуры. Так как суп и
тарелка образуют одну структуру, и то же самое компот и
стакан, и нас интересует не ЧТО девочка ест и пьет, а
СКОЛЬКО она ест и пьет, то акцент нужно сделать на тарелке
(супа/с супом) и стакане (компота/с компотом): Девочка
съедает тарелку и выпивает стакан. Такой механизм
перераспределения смысла с качества на количество в рамках общей логической структуры и есть
синекдоха - частный случай метонимии.
Метонимия становится "ложной", когда нарушается последовательность выборки ключевых элементов смысловых структур, и мысль как бы "перескакивает" одно или несколько связующих смысловых звеньев, в итоге получаем более высокую степень компрессии, но цена за это - комизм, алогизм и стилевые ошибки:
Когда туман рассеялся, князь увидел татаро-монгольское иго.
-
Великий писатель Лев Толстой одной ногой стоял в прошлом, а другой приветствовал настоящее.
-
Бедная Лиза рвала цветы и этим кормила свою мать.
-
Бойцы жалели голодных детей и давали им консервные банки.
-
Мужчины из тайных союзов нападали на женские половые селения по ночам, каждый отыскивал свою супругу и принимался за дело. Какое именно дело? Дело утверждения патриархата, причём дело кончалось иногда смертельным исходом.
-
Нередки находки мастерских: в одной избе сапожника были найдены его остатки - кожа и шерсть.
-
Достоевский сделал героиню своего романа матерью.
-
Машинист поезда и сам не мог толком объяснить, как он очутился на Анне Карениной.
ЧАСТЬ 2. МЕТАФОРА
Метафора, в отличии от метонимии, нужна для связывания не смежных элементов, имеющих общие структурные связи в реальности , а для соединения совершенно различных смысловых структур, не имеющих общей связи в реальности , но имеющих некий общий ассоциативный признак, характеристику или функцию:
В случае метафорического переноса также создается сжатая
структура, из которой выделяется смысловой элемент,
собственно метафора-слово/выражение, заключающий в себе
семантику (смысл) опущенных и сокращенных элементов. Только в
отличии от метонимии эта сжатая структура не
вещественная и "попадает" в сознание не извне
через органы чувств (мы видим девочку, тарелку супа,
стакан компота и пр.), а синтезируется внутри
сознания на основе
ассоциативной памяти. По этой причине метафора всегда
является свернутым сравнением, и
ее можно опять развернуть/распаковать в
образное/переносное сравнение:
И хотя метафора имеет крайне абстрактную семантику, связь
метафорического переноса с
реальностью обязательно есть, хоть и через "этажерку" ассоциативных связей.
Сравнение (simile) и метафора имеют системные отношения между собой аналогичные отношениям между *синекдохой и метонимией. Отличие в том, что инвентарем для синекдохи/метонимии служит предметный мир воспринимаемый органами чувств, а для гетерогенного сравнения/метафоры - мыслительные ассоциации возникающие в результате обработки знаковой вербальной/эмоциональной информации.
УДК 81"373.612.2
Л.А. Козлова
МЕТАФОРА И МЕТОНИМИЯ: СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЯ
В статье рассматриваются отдельные вопросы, связанные с когнитивной сущностью метафоры и метонимии. Дается краткий экскурс в историю исследования метафоры и метонимии, отмечается преемственность разных парадигм в их изучении. Показывается динамический характер процессов метафоризации и метонимизации. Выделяются и описываются общие и различительные признаки, позволяющие разграничивать эти когнитивные феномены.
Ключевые слова: метафора, метонимия, ментальное пространство, концептуальная интеграция, перефокусировка.
Несмотря на поистине огромное количество работ, посвященное метонимии и метафоре (см. обзор в [Опарина 2000]), интерес исследователей к изучению этих феноменов не ослабевает, а напротив, усиливается: рассматривается их специфика в различных типах дискурса, их культурологическая обусловленность, их прагматический потенциал, их способность влиять на наше восприятие и оценку событий и т.д. При этом многие вопросы, связанные с изучением метафоры и метонимии, продолжают оставаться дискуссионными. Одним из таких дискуссионных вопросов является, на наш взгляд, вопрос о более четкой дифференциации этих процессов. Вопросы, связанные с общностью и различием метафоры и метонимии, рассматривались многими исследователями [Ла-кофф, Джонсон 2004; Падучева 2004; Kovecses 1998; Panther 2003; Ruis de Mendoza Ibáñez 2003; Ungerer, Schmid 1996 и др.], в работах которых рассматривается как общность, так и различия между этими процессами, однако некоторые признаки дифференциации этих явлений все еще остаются вне поля зрения исследователей.
Процессы метафоризации и метонимизации относятся к числу базовых когнитивных механизмов, обеспечивающих концептуализацию и категоризацию предметов и явлений внешнего и внутреннего мира человека. Рассматривая когнитивные основания языковой категоризации, Дж. Лакофф вводит понятие идеализированных когнитивных моделей (ИКМ), понимая под ними особые когнитивные сущности, которые лежат в основе языковых категорий, и выделяет четыре типа таких ИКМ: пропозициональные, определяющие характер элементов категории, их свойства и отношения между ними; образ-схематические модели, отражающие основные образные представления, формирующие категориальные классы; метафорические модели, позволяющие представить некоторую абстрактную область посредством отождествления
ее с другой областью, обычно более конкретной и доступной эмпирическому наблюдению; метонимические модели, действующие совместно с первыми тремя и обеспечивающими перенос характеристик одного элемента множества на все множество [ЬаЫТ 1987: 68-76].
Очевидно, что именно значимость процессов метафоризации и метонимизации для концептуализации и вербализации явлений внешнего и внутреннего мира объясняет то место, которое занимало изучение метафоры и метонимии на всех этапах развития лингвистики, несмотря на тот факт, что на разных этапах этого развития в фокусе исследования, в соответствии с доминирующей парадигмой эпохи, находились разные аспекты этих сложных и многогранных явлений.
Истоки теории метафоры и метонимии, как, впрочем, и многих лингвистических теорий, лежат в античных учениях. Теория метафоры родилась в недрах риторики, которая рассматривала метафору прежде всего как средство воздействия на аудиторию. Именно Аристотель поставил вопрос об эвристических возможностях метафоры. Рассматривая метафору в контексте риторики как прием ораторского и поэтического искусства, он в то же время обращал внимание на логический механизм метафоры, т.е. тот механизм, который лежит в основе способности метафоры выражать знание о мире, т.е., говоря современным метаязыком, участвовать в процессах концептуализации. Он же высказал и важную мысль о необходимости метафорической номинации, подчеркивая, что до метафорического названия в языке не существовало точной номинации описываемого понятия. К Аристотелю восходит и установление взаимосвязи между метафорой и сравнением, метафора определяется им как сокращенное, или скрытое сравнение [Аристотель 1978].
Значительный вклад в развитие теории метафоры (а именно ее концептуальной сущности)
внесли и работы А.А. Потебни. Дискутируя с Аристотелем и Гербером по поводу возможности перестановки членов пропозиции в метафоре, А. А. Потебня пишет, что такая перестановка была бы возможной, если бы в языке науки и поэзии не находило отражение направление процессов познания - от прежде познанного к новому, неизвестному (ср. с описанием сущности концептуальной метафоры в работах Дж. Лакоффа и М. Джонсона!) [Потебня 1990: 203].
В рамках системоцентрической парадигмы, или «внутренней» лингвистики, когда язык изучался «в самом себе и для себя», метафора и метонимия рассматривались прежде всего как стилистические приемы, средства повышения экспрессивности речи. Но даже в рамках этой парадигмы, как это всегда бывает, многие лингвисты и философы подчеркивали роль метафоры и метонимии в процессах познания, концептуализации мира. Так, в концепции метафоры, предложенной М. Блэком, который строит свою теорию метафоры, основываясь на понятии интеракции, четко прослеживается попытка автора рассмотреть сущность метафоры как процесса мыслительной деятельности. Именно он ввел в лингвистический обиход понятие «когнитивная метафора». Он рассматривает механизм метафоры как результат взаимодействия двух ассоциативных систем: обозначаемого метафоры и ее образного средства, в результате которого обозначаемое предстает в новом свете, под новым углом зрения, получая новое, метафорическое название [Блэк 1990]. В этой трактовке метафоры легко прослеживается связь с теорией концептуальной метафоры, предложенной Дж. Лакоффом и М. Джонсоном. Л. Шлайн определял метафору как уникальный вклад правого полушария в языковую способность левого, также рассматривая ее в контексте мыслительной деятельности человека . Таким образом, есть все основания для того, чтобы утверждать, что еще в рамках системно-структурной парадигмы исследователи вплотную подошли к необходимости рассмотрения метафоры не только как стилистического приема или способа расширения значения, но и как ментальной сущности. Сказанное позволяет констатировать преемственность в развитии лингвистической науки, находящую свое проявление в том, что новые подходы и становление всякой новой парадигмы происходит не на пустом месте, а зарождается в рамках предшествующей парадигмы, что обеспечивает плодотворность интеграции различных подходов к объекту исследования и
подтверждает эволюционный характер развития лингвистики.
Примером такой эволюции взглядов на сущность метафоры могут служить работы М.В. Никитина, в трудах которого можно проследить переход от трактовки метафоры как переноса значения к рассмотрению ее когнитивной сущности. Так, говоря о роли метафоры в формировании нового концепта, М.В. Никитин особо подчеркивает, что метафора не порождает новый концепт, а лишь способствует его четкому формированию и словесному выражению, в чем и состоит ее когнитивная функция. По образному выражению М.В. Никитина, метафора служит «повивальной бабкой», помогая концепту выйти из сумерек сознания и вербализоваться в речи [Никитин 2001: 34].
Начиная с 70-х гг. прошлого века, в связи со становлением и выдвижением на центральную позицию в лингвистике когнитивной парадигмы, внимание лингвистов почти целиком сосредоточено на изучении когнитивной функции метафоры и метонимии: они изучаются с позиций тех ментальных операций, которые происходят при их порождении, исследуется роль процессов ме-тафоризации и метонимизации как особых когнитивных операций, участвующих в процессах концептуализации и категоризации. Наибольшее внимание при этом было первоначально метафоре, в первую очередь, благодаря работе Дж. Лакоффа и М. Джонсона [Лакофф, Джонсон 2004] , которая, по выражению А.Н. Баранова, по праву может считаться «библией когнитивного подхода к метафоре» [Баранов 2004: 7]. Популярность данной работы настолько высока, что она нередко служит прецедентным именем для других работ в области метафорологии (см., например, такие названия, как «Metaphors we can learn by» , «Метафоры, которые мы выбираем» [Алексеева 2002: 288-298] и др.).
Основной заслугой Дж. Лакоффа и М. Джонсона является то, что они определили место и роль метафоры в познании мира, показав, что метафоры пронизывают нашу повседневную жизнь (что нашло отражение в самом названии работы), организуют наш повседневный опыт. В метафоре находит свое выражение основная когнитивная способность человека мыслить об одной сфере жизненного опыта или области знаний в образах другой, осваивать новое, опираясь на уже хорошо известное, на аналогию, формировать новые концепты на базе старых, сформированных на основе предшествующего опыта.
Процесс метафоризации в концепции Дж. Лакоффа и М. Джонсона основан на взаимо-
действии двух концептуальных сфер: области-источника, представляющей собой сферу освоенного опыта и области цели, которая мыслится структурируется на основе области-источника. Основанием для такого переноса является, по мысли исследователей, так называемые соответствия в опыте. При этом соответствия в опыте понимаются достаточно широко как некоторый общий признак, присущий обеим концептуальным областям. Характер этого общего признака может быть различным: сходство по внешнему облику, размер, манера поведения, потребность, выполняемая функция и т.д. Например, в метафоре «...the key to my fiction... lies in my relationship with nature» (Fowles J.) в качестве такого основания служит общий признак «функция»: с помощью ключа можно открыть дверь во внутренний мир писателя и понять его творчество.
Основываясь на анализе повседневных, обыденных метафор (тех, которыми мы живем) Дж. Лакофф и М. Джонсон выделили три группы концептуальных метафор, отражающих устойчивые, стабильные, закрепившиеся в коллективном сознании соответствия между областью-источником и областью-целью: структурные метафоры, ориентационные и онтологические. Структурные метафоры позволяют воспринимать и описывать одно явление в терминах другого, например, представление жизни учебного заведения в терминах судна, потерпевшего бедствие: «Как Вы думаете, Литинститут выживет?»; «Он выжил, и это уже хорошо. Он плывет тяжело, трудно, трещат борта. Но он плывет» (ЛГ 24-30 декабря 2004). С помощью ориентацион-ных метафор концепты структурируются в терминах пространственных отношений: позитивное -верх, негативное - низ, ср.: «Жизнь - это чудо. А чуда не запретишь. Да здравствует амплитуда, то падаешь, то летишь» (Боков В.). Онтологические метафоры позволяют представлять абстрактные явления в виде материальной субстанции, ср.: «Горе ты, горе - соленое море» (Цветаева М.).
Следует подчеркнуть, что говоря о соответствиях в опыте, лежащих в основе концептуальных метафор, Дж. Лакофф и М. Джонсон имели в виду не индивидуальный, а коллективный опыт, понятный всем представителям данного социума, и объектом их анализа являлись так называемые стертые, или мертвые метафоры, т.е. словесные метафоры, ставшие фактами языка (по меткой характеристике Дж. Серля, мертвые метафоры - это те, которые выжили, т.е. стали фактами языка, а
не отдельного индивида [Серль 1990: 313]). Индивидуальный культурный, профессиональный и интеллектуальный опыт может отличаться от конвенционального, что приводит к созданию живых, творческих метафор, не вписывающихся в традиционные модели. В качестве примера можно привести метафоры Джона Фаулза, в которых областью-источником нередко служат стилистические фигуры речи, поскольку эта область является для Фаулза как художника слова наиболее известной, и он часто опирается на нее при описании конкретных людей или явлений, ср.: She was a kind of human oxymoron. The landscape was a simile of my life (Fowles J.). Еще одним примером индивидуального опыта, послужившего областью-источником для создания метафоры, может служить следующая характеристика: «Веселый, умный, симпатичный человек, такой Адлер души» (Так говорит о своей дочери Ю. Башмет в одном из интервью (КП 05.04.05)).
Следует признать, что концептуальные области источника и цели, служащие основой для описания когнитивной сущности метафоры в теории Лакоффа-Джонсона, предстают как сформировавшиеся, статичные образования, что несколько ограничивает аппликативный потенциал данной теории для описания процессов генерирования новых смыслов и создания авторских метафор в процессе метафоризации. Это ограничение преодолено в работах по концептуальной интеграции, представляющих собой дальнейшее развитие когнитивной теории метафоры. Отличительной характеристикой теории концептуальной интеграции, основные положения которой представлены в работах Ж. Фоконье, М. Тернера, Е. Свитсер , является то, что она сфокусирована на креативном, динамическом характере процесса смыслопорождения вообще и ме-тафоризации в частности.
В основе теории концептуальной интеграции лежит понятие ментального пространства, которое представляет собой не статическую, а динамическую сущность. Ментальные пространства не даны заранее, а представляют собой пакеты информации, возникающие on-line в процессе осмысления, концептуальной обработки прошлой или текущей ситуации на основе уже имеющихся знаний. Процесс концептуальной интеграции включает в себя взаимодействие четырех ментальных пространств: двух исходных пространств, общего пространства (создающегося в результате их пересечения на основе общих при-
знаков) и совмещенного, интегрального пространства, так называемого бленда, - которое, собственно, и является результатом концептуальной интеграции. Достоинство данной теории состоит в том, что она представляет процесс формирования метафоры, как и процесс смыслообра-зования вообще как динамические сущности. Как подчеркивает Н.К. Рябцева, понятие концептуальной интеграции является принципиально важным для языка в целом, поскольку язык сам по себе интегрален, синкретичен, многозначен [Рябцева 2005: 85]. О.К. Ирисханова, отмечая большой экспланаторный потенциал данной теории, указывает, что она может применяться при изучении семантики синтаксических конструкций, фразеологизмов, построения художественных текстов, различных стилистических приемов [Ирисханова 2000: 64].
Обращение к конкретному языковому материалу позволяет увидеть динамическую сущность процессов метафоризации как результата концептуальной интеграции. Обратимся к анализу отрывка из книги американской писательницы китайского происхождения Эми Тэн «The Joy Luck Club», который, как нам представляется, позволяет увидеть процесс порождения метафоры как результат концептуальной интеграции.
The old woman remembered a swan she had bought many years ago in Shanghai for a foolish sum. This bird, boasted the vendor, was once a duck that stretched its neck in hopes of becoming a goose, and now look! - it is too beautiful to eat.
Then the woman and the swan sailed across an ocean many thousands of li wide, stretching their necks toward America. On her journey she cooed to the swan: «In America I will have a daughter just like me. But over there nobody will say her worth is measured by the loudness of her husband"s belch. Over there nobody will look down on her, because I will make her speak only perfect American English. And over there she will always be too full to swallow any sorrow! She will know my meaning, because I will give her this swan - a creature that became more than what was hoped for».
But when she arrived in the new country, the immigration officials pulled her swan away from her, leaving the woman fluttering her arms and with only one swan feather for a memory. And then she had to fill out so many forms she forgot why she had come and what she had left behind.
Now the woman was old. And she had a daughter who grew up speaking only English and swallow-
ing more Coca-Cola than sorrow. For a long time now the woman had wanted to give her daughter the single swan feather and tell her: «This feather may look worthless, but it comes from afar and carries with it all my good intentions». And she waited, years after years, for the day she could tell her daughter this in perfect American English .
Анализ данного отрывка позволяет проследить операцию концептуальной интеграции на примере интегрирования двух исходных ментальных пространств (input spaces), образуемых на основе концептов ЖЕНЩИНА и ЛЕБЕДЬ, первое из которых является областью мишени, а второе -источником концептуальной метафоры. Взаимодействие этих ментальных пространств приводит к образованию общего ментального пространства (generic space), возникающего в результате пересечения общих признаков исходных пространств. Языковыми маркерами этого общего ментального пространства являются такие слова и фразы, как sail across an ocean, stretch their necks, которые используются для описания и женщины, и лебедя. На основе этого общего ментального пространства и создается так называемый бленд, т.е. интегрированное ментальное пространство (blended, integrated space), лежащее в основе порождения метафоры. Языковыми репрезентантами этого бленда, который мы можем условно обозначить как ЖЕНЩИНА-ЛЕБЕДЬ, служат такие единицы, как coo (she cooed to the swam), swallow (she will always be too full to swallow any sorrow, swallowing more Coca-Cola than sorrow), flutter (the woman fluttering her arms). При этом их принципиальное отличие от единиц, репрезентирующих общее ментальное пространство, заключается именно в передаваемом ими метафорическом значении.
Следует особо подчеркнуть, что, несмотря на наличие конвенциональной метафоры, в основе которой лежит стабильная ассоциация грациозной женщины с лебедем, данная метафора является авторской, порожденной в данном тексте. Ее индивидуальность заключается прежде всего в том, что, в отличие от существующей конвенциональной метафоры, базирующейся на сравнении женщины с лебедем и имеющей положительные коннотации, данная метафора включает и отрицательные коннотации, отчетливо присутствующие в сочетании to swallow Coca-Cola. Кроме того, данная метафора, как нам представляется, несет в себе и определенный культурно-специфический колорит, на который косвенно указывают такие детали, как the loudness of her husband"s belch,
подчеркивающие место и назначение женщины в Китае того времени, а также swan feather - лебединое перо, косвенно ассоциируемое с легкостью, невесомостью восточной женщины.
Следствием своеобразного метафорологи-ческого бума стало то, что, во-первых, исследование метонимии в когнитивном ракурсе было несколько отодвинуто во времени, а, во-вторых, то, что некоторые случаи переноса значения явно метонимического характера стали описываться как метафорические. Так, например, при рассмотрении случаев типа Ten dollars later... некоторые исследователи относят их к разновидностям концептуальной метафоры [Гилева 2002], основанной на базовой метафорической модели TIME IS MONEY. Конечно, определенный соблазн трактовать эти случаи как метафорические существует, но тогда, как рассматривать такие случаи, когда единицами измерения времени выступают не имена денежных единиц, а имена иных сущностей, как, например: He put on an apron and began to peel. One potato later, Sheila mentioned:
«Evelyn called" (Segal E.) или A thousand doors ago, when I was a lonely kid... (Sexton A.), которые явно не сводимы к метафорической модели TIME IS MONEY.
Нам представляется, что существует гораздо больше оснований рассматривать данные случаи как метонимические в своей основе, т.е. основанные на переносе по смежности «действие, происходящее во времени, объект действия, происходящего во времени» ^ «единица измерения времени», т.е. событие, объект или иные сущности, связанные с действием, происходящим во времени, могут стать единицами измерения времени, как это однажды продемонстрировал К. Воннегут в ставшей классической фразе «When I was a young man - two wives ago, 250 000 cigarettes ago, 3 000 quarts of booze ago» (Vonnegut K.).
Переход от традиционного рассмотрения метонимии как процесса семантического переноса и стилистического средства к ее описанию как феномена концептуального уровня произошел позднее, чем изучение метафоры в когнитивном аспекте ). Признавая тот факт, что во многих работах и метафора, и метонимия описываются в терминах концептуальной интеграции как базовой когнитивной операции, лежащей в основе многих ментальных и языковых процессов, мы хотели бы отметить, что для метонимии особую значимость имеет
ментальная операция перефокусировки, или сдвига фокуса внимания (термин Л. Талми ), происходящего в сознании говорящего при концептуализации и вербализации того или иного предмета или события. Так, описывая сущность метонимии как когнитивного процесса, Е.В. Падучева отмечает: «Метонимию обычно определяют как перенос по смежности. Понятие концептуальной структуры позволяет определить метонимический сдвиг иначе - как сдвиг фокуса внимания при концептуализации реальной ситуации; иначе говоря, как изменение соотношения между фигурой и фоном» [Падучева 2004: 190]. Такой сдвиг основан на существовании в сознании прочных ассоциативных связей между событием, явлением и его участниками или иными характеристиками, т. е. связей по смежности. В результате такого сдвига фокус внимания может перемещаться от самого события к его времени (После 11 сентября мир стал другим), месту (Мы еще долго будем помнить Бес-лан), от действия к его характеристикам (Поезд прогрохотал мимо), от автора к его работам (Нет ли у Вас Окуджавы?), от пациента к его диагнозу (У меня сегодня было целых три аппендицита), от человека к части его тела, предмету одежды или украшению (Глянь, какая обалденная шея восседает за крайним столиком (Рубина Д.); (Перстень заговорил) и т.д. (более полный список таких метонимических переносов (см. ).
Исходя из сказанного, мы полагаем, что существенное различие между метафорой и метонимией заключается в том, что для метонимии существенное значение имеет сдвиг фокуса внимания, а для метафоры - наличие общих признаков, на основе которых и образуется совмещенное, интегральное пространство - бленд. В процессе метафоризации оказываются задействованными два ментальных пространства, имеющие общий признак, на основе которого и создается интегрированное пространство, лежащее в основе метафоры. В этом плане метафора оказывается гораздо ближе к сравнению, в основе которого также лежит концептуальная интеграция двух разных ментальных пространств, что позволяет рассматривать метафору и сравнение членами одной когнитивной категории . Ментальные процессы, задействованные в процессе метонимизации, происходят «на территории» одной ментальной области, в рамках которой и происходит перефокусировка
внимания. Результатом такой перефокусировки, происходящей на ментальном уровне, на языковом уровне является экономия языковых средств, своеобразный семантический эллипсис, когда время, место, объект и другие характеристики становятся знаками самого события. Таким образом, метонимия как ментальная операция выступает как способ когнитивной экономии, фокусирования главного, в чем также состоит ее отличие от метафоры, которая с экономией не связана.
Еще одно, не менее важное отличие состоит в том, что метафора на уровне языковой репрезентации связана в первую очередь с существительным, поскольку только существительное способно создать в сознании определенный образ, наделенный различными признаками, которые и образуют импликационал слова, служащий основой для метафоризации его значений. Даже в случаях метафорического употребления глагола основой для такой метафоризации, на наш взгляд, чаще всего все равно служит существительное, связанное с действием, называемым глаголом, т. е. глагол метафоризуется на основе ассоциативной связи с денотатом имени. Так, в случае «Море смеялось» глагол «смеяться» употребляется метафорически на той основе, что море уподобляется живому существу. На эту ассоциативную связь с существительным в случае метафоризации глагола указывают многие исследователи. Так, описывая случаи метафоризации глаголов типа «выть» в сочетании «ветер воет», Н.Д. Арутюнова говорит о том, что метафора этого типа может быть выведена из сравнения, основанного на параллелизме разнопорядковых явлений: «ветер воет подобно тому, как воет зверь» [Арутюнова 1998: 361], т.е. через ассоциативную связь с существительным. З.А. Харитончик, описывая мета-форизацию глагола в примере «Дорога змеилась в горы», также отмечает, что метафорическое значение глагола связано ассоциативно с исходным словом «змея», т.е. происходит на основе ассоциативной связи с предметным именем [Харитон-чик 2009: 419]. Метонимия, в отличие от метафоры, может происходить в сфере глагола не через ассоциативную связь с существительным, а напрямую, на основе перефокусировки внимания от самого действия к его признаку, например, качественной характеристике, которая используется для названия самого действия. Например: Mrs Tanter rustled forward, effusive and kind (Fowles J.). В данном примере одна из характеристик дейст-
вия, а именно его звуковое сопровождение, становится средством номинации самого действия, при этом синкретно называя как само действие, так и его характеристику, т.е. выступая способом семантической компрессии. Как показывает сопоставительный анализ, метонимический перенос в сфере глагола является более частотным, чем метафорический. Е.С. Кубрякова отмечает, что именно метонимические переносы «лежат в основе номинации глаголом целой ситуации, особой разновидности человеческой деятельности, когда один из компонентов ситуации, или один с еще каким-то, будучи обозначенным, проявляет затем способность вызывать в нашем воображении ситуацию в целом, или, в других терминах, активизировать соответствующий фрейм [Кубрякова 1992: 89-90]. Как показывает фактический материал, в сфере глагола могут иметь место случаи метонимо-метафорического переноса, при котором первоначально происходит метонимический сдвиг, а затем, на его основе происходит метафо-ризация. Например: Her voice bulldozed through all opposition (Greene G.).
Подведем краткий итог сказанному. Метафора и метонимия, как когнитивные операции и как семантические процессы, имеющие место в сфере языковой семантики, характеризуются как элементами сходства, так и различия. Их сходство заключается в том, что они:
а) являются когнитивными в своей основе;
б) увеличивают ресурсы нашего сознания и языка;
в) могут носить как конвенциональный, так и индивидуальный, творческий характер и обладают значительным прагматическим потенциалом;
г) объясняются в теории семантики в терминах переноса, или сдвига значения.
Различие между метафорой и метонимией состоит в том, что:
а) для метонимии существенное значение имеет сдвиг фокуса внимания, а для метафоры - наличие общих признаков, на основе которых и образуется совмещенное, интегральное пространство - бленд;
б) метафора основана на взаимодействии двух ментальных пространств, метонимия как когнитивная операция происходит в границах одного ментального пространства;
в) на ментальном уровне метонимия связана с принципом когнитивной экономии, а на языковом уровне - со своеобразным семантическим эллипсисом; метафора с экономией не связана;
г) на языковом уровне метафора связана в первую очередь с существительным, метафориза-ция глагола происходит через ассоциативную связь с субъектом действия, называемого глаголом; метонимия может иметь место как в сфере существительных, так и глаголов, при этом глагол метонимизируется самостоятельно, за счет операции сдвига фокуса внимания.
Заключая, следует признать, что, несмотря на перечисленные различия, метафора и метонимия могут в отдельных случаях пересекаться, накладываться друг на друга, что делает их дифференциацию достаточно сложной. Такие случаи нередко имеют место в сфере языковой репрезентации темпоральных и пространственных отношений, что связано прежде всего со сложностью характера отношений между базовыми концептами ПРОСТРАНСТВО и ВРЕМЯ, а также в сфере языковой репрезентации эмоций. Факты пересечения границ между метафорой и метонимией свидетельствуют о континуальности нашего мышления и диффузности границ между различными ментальными процессами.
Список литературы
Алексеева Л.М. Метафоры, которые мы выбираем // С любовью к языку. М.; Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 2002. С. 288-298.
Аристотель Сочинения: в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1978.
Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1998.
Баранов А.Н. Когнитивная теория метафоры: почти двадцать пять лет спустя / под ред. А.Н. Баранова. М.: Едиториал, УРСС, 2004. С. 7-21.
Блэк М. Метафора // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 153-172.
Гилева Е.П. Когнитивные основы неграмматической представленности концепта времени: автореф. дис. ... канд. филол. наук, Барнаул, 2002.
Ирисханова О. К. О теории концептуальной интеграции // Традиционные проблемы языкознания в свете новых парадигм знания (Материалы Круглого стола, апрель 2000 г.). М.: Ин-т языкознания РАН, 2000. С. 62-67.
Кубрякова Е.С. Глаголы действия через их когнитивные характеристики // Логический анализ языка. Модели действия. М.: Индрик, 1992. С. 84-90.
Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем / под ред. А.Н. Баранова. М.: Едиториал, УРСС, 2004.
Никитин М.В. Концепт и метафора // Studia Linguistica. Проблемы теории европейских языков. Вып. 10. СПб., 2001. С. 16-35.
Опарина Е. О. Исследование метафоры в последней трети ХХ века // Лингвистические исследования в конце ХХ века. Сб. обзоров. М.: 2000. С.186-205.
Падучева Е.В. К когнитивной теории метонимии. URL: //http://www.dialog-21.ru/Archive/2003/ Padocheva.htm
Падучева Е.В. Метафора и ее родственники // Сокровенные смыслы. Слово, текст, культура: сб. ст. в честь Н.Д. Арутюновой. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 187-203.
Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М.: Высш. шк., 1990.
Рябцева Н.К. Язык и естественный интеллект. М.: Academia, 2005.
Серль Дж. Метафора // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 307-341.
Харитончик З.А. О номинативных ресурсах языка, или к дискуссии о концептуальной интеграции // Горизонты современной лингвистики. Традиции и новаторство: сб. в честь Е.С. Кубряковой. М.: Языки славянских культур, 2009. С. 412-422.
Fauconnier G., Turner M. Conceptual Integration Networks// Cognitive Science 1998. № 22. P.133-187.
Fludernik M., Freeman D.C., Freeman M.H. Metaphor and Beyond // Poetics Today 1999, 20. 3. P.383-396.
Kovecses Z. Metonymy: Developing a Cognitive Linguistic View // Cognitive Linguistics 1998, #9-10. P. 37-77.
Lakoff, G., Women Fire and Dangerous Things. What Categories Reveal about the Mind. Chicago and L.: The University of Chicago Press, 1987.
Panther K.U. Introduction: on the Nature of Conceptual Metonymy// Metonymy and Pragmatic Inferencing. Amsterdam and Philadelphia: Benjamins 2003. P.1-20.
Ponterotto D. Metaphors We Can Learn by: How Insights from Cognitive Linguistic Research Can Improve the Teaching/Learning of Figurative Language // English Teaching Forum, vol. 32. Number 3. July 1994. P. 2-8.
Ruis de Mendoza Ibanez F.J. The Role of Mappings and Domains in Understanding Metonymy // Metaphor and Metonymy at the Crossroads: a Cognitive Perspective / Ed. by A. Barcelona. B. and N.Y.: Mouton de Gruyter, 2003. P. 109-132.
Shlain L. The Alphabet versus the Goddess. Lnd.: Penguin Arkana, 2000.
Sweetser E. & Fauconnier G. Cognitive Links and Domains: Basic Aspects of Mental Space Theory // Space Worlds and Grammar. The University of Chicago Press: 1996. P. 1-28.
Talmy L. Toward a Cognitive Semantics. Vol. 1. Concept Structuring Systems. Cambridge, Massachusetts; L., England: MIT Press, 2003.
Ungerer F., Schmid H.J. An Introduction to Cognitive Linguistics. Lnd., N.Y.: Longman, 1996.
METAPHOR AND METONYMY: SIMILARITY AND DIFFERENCE
The article addresses the issues related to the cognitive essence of metaphor and metonymy. The author gives a brief review of studies on metaphor and metonymy, stresses the continuity of different paradigms in the exploration of these phenomena, reveals the dynamic character of metaphorization and metonymization, points out and describes the common and differential features which help to distinguish these cognitive phenomena.
Key words: metaphor, metonymy, mental space, conceptual integration, change of focus.
9 класс
Урок № 9
Тема: Специальные средства выразительности
Тропы
Метафора и ее тематические виды. Метонимия. Синекдоха.
Цели:
Знакомство учащихся со специальными средствами художественной выразительности;
Формирование у учащихся умений видеть тропы в контексте и использовать их в собственной речи;
Показать красоту и выразительные возможности метафоры, метонимии, синекдохи;
Воспитание потребности в совершенствовании собственной речи.
Оборудование: тексты для анализа (распечатаны), слайдовая презентация.
Ход урока
Оргмомент. Целеполагание.
Всем нам очень хочется, чтобы нас понимали, но всегда ли так происходит? Всегда ли нам легко выразить свои мысли, чувства? Как вы думаете, почему?
Да, действительно, нам иногда не хватает слов, с помощью которых можно было бы выразить чувства и т.д.
Но такие слова, ребята, есть, но мы не умеем ими пользоваться. У В.Шефнера есть стихотворение:
Гаснет русская словесность,
Разговорная краса;
Отступают в неизвестность
Речи русской чудеса.
Сотни слов родных и метких,
Взаперти, как птицы в клетках,
Дремлют в толстых словарях.
Ты их выпусти оттуда,
В быт обыденный верни,
Чтобы речь, людское чудо,
Не скудела в наши дни.
II . Повторение и закрепление изученного.
1. Фронтальная работа.
О том, что трудно бывает подобрать нужное слово, говорили многие мастера: “Как сердцу высказать себя!?” - восклицал Ф.И.Тютчев. (слайд №2)
Человек, внешне непривлекательный, он был прекрасен духовно, и мы видим это в его творениях. Человеческая красота - не только во внешности, но и в умении выражать свои мысли, ведь мысль человека - суть его духовной жизни. Примером высокой духовности являются для нас люди, обладающие даром слова, несущие яркие образы, чтобы доставлять радость, волнение...
Скажите, какие средства нашего языка призваны воздействовать на чувства?
(Средства выразительности).
По-другому они называются “тропы”. Какие тропы вы знаете?
(Ученики называют слова, учитель открывает названия этих тропов на 3 слайде).
2. Терминологический диктант.
А сейчас узнайте тропы в поэтических текстах:
(Читает отрывок, а ученики после цифры записывают термин)
(слайды № 4 - 7)
1. До чего рассвет сегодня звонок
В пенисто - вишнёвых облаках! (Э. Асадов).
2. Как дерево роняет тихо листья,
Так я роняю грустные слова. (С. Есенин).
3. Осенние листья по ветру кружат,
Осенние листья в тревоге вопят:
“Всё гибнет, всё гибнет!
Ты черен и гол,
О лес наш родимый,
Конец твой пришёл!” (А. Майков).
4. В белом пламени клонится куст
Ледяных ослепительных роз. (А. Ахматова).
Какие тропы вы записали? (слайд №8)
Ответ:
Сравнение
Олицетворение
Метафора
III . Объяснение нового материала.
1. Знакомство с метафорой.
Ребята, каждый из этих тропов по-своему красив, ярок, выразителен, но вот один из них может включать в себя еще и другие, он самый емкий из перечисленных здесь. Назовите его. (метафора)
Именно о ней мы будем вести сегодня разговор.
Л. Успенский называл слово “самым удивительным орудием”. А каждое орудие приносит наивысшую пользу в руках того, кто его как можно глубже изучил, кто им владеет, как мастер. А владеть мастерски - это значит, до тонкости знать, как оно устроено. Давайте вернемся к термину “метафора”, что это такое?
(слайд № 9)
Метафора - употребление слова или выражения в переносном значении для создания образа.
А что лежит в ее основе? (сравнение)
Сравнение - это самостоятельный троп, чем он отличается от метафоры?
(В сравнении два объекта, есть сравнительные союзы, а в метафоре - один образ и нет сравнительных слов).
Если метафора основана на сравнении, значит, чтобы создать метафору, необходимо сначала сравнить объект с чем-то. Что значит сравнить?
(Найти сходство по отдельным признакам).
Другими словами, определить ассоциации. Люди с давних пор старались найти способы сделать свою речь ярче и выразительнее. Вспомните, какие произведения фольклора основаны на метафоре? (загадки).
Отгадайте загадки и определите, какие предметы или явления привлекались для их создания (слайды № 10)
1.Пять братьев годами равные, ростом разные.
2.Среди двора стоит копна, спереди вилы, сзади метла.
3.Стоит старичок красный колпачок.
Наиболее выразительны поэтические метафоры, и мы сейчас поработаем с яркими примерами из стихотворений Ахматовой и Высоцкого. (слайд № 11 )
“Здесь одиночество меня поймало в сети”. А. Ахматова
“Души застыли под коркою льда”. В. Высоцкий
Как вы думаете, почему Высоцкий сравнил мертвую душу с ледяной коркой, а не, скажем, бетонной или цементной?
(Лед может таять, души могут ожить от теплого слова...)
Часто поэты используют метафоры для создания образа явления природы. Совсем недавно мы писали миниатюры «Шум дождя», используя приёмы звукописи (аллитерацию и ассонанс).
А сегодня давайте попробуем свои силы в создании образов, используя это явление. Составьте ассоциативный ряд к слову “дождь”.
(ответы учащихся).
А сейчас послушайте, каким увидели дождь мастера слова...
(Учитель читает отрывки, одновременно открывая их на 12 - 13 слайдах)
1.Сыплет дождик большие горошины (Н.Заболоцкий)
2. И над всем блистающим Парижем дождь метался, гриву распустив.(В. Луговской)
3. Робкий дождик лапками сырыми пробует опавшие листы. (В. Луговской)
4. Шагал на огромных ходулях дождь, высок и в ниточку тощ. (С. Кирсанов)
2. Знакомство с метонимией и синекдохой.
Разновидностью метафоры являются метонимия и синекдоха. Что это такое? (слайд № 14).
- Метонимия – троп, оборот речи, в котором вместо названия одного предмета дается название другого, находящегося с ним в отношении ассоциации по смежности.
В метонимии связь может быть: (слайд № 15)
между предметом и материалом, из которого предмет сделан;
между местом действия (социальным событием, организацией) и людьми, там находящимися;
между действием (или его результатом) и орудием этого действия;
между местом и связанным с ним событием;
Найдём примеры метонимии в следующих поэтических текстах и определим их связь (слайд № 16).
1. Читал охотно Апулея, а Цицерона не читал (А.С.Пушкин)
2. Янтарь в устах его дымился (А.С.Пушкин)
3. Ложи блещут; партер и кресла – все кипит (А.С.Пушкин)
4. Их села и нивы за буйный набег обрек он мечам и пожарам (А.С.Пушкин)
5. Недаром помнит вся Россия про день Бородина (М.Ю.Лермонтов)
6. Я три тарелки съел (И.А.Крылов)
Теперь поговорим о синекдохе (слайд № 17)
Синекдоха – это употребление:
единственного числа вместо множественного;
множественного числа вместо единственного;
название части вместо названия целого;
родового названия вместо видового;
видового названия вместо родового.
(слайд №)
- Прокомментируем примеры синекдохи в следующих текстах:
А) Пуще всего береги копейку (Н.В.Гоголь)
Б) Нужна крыша для моего семейства (А.И.Герцен)
В) Мы все глядим в
Наполеоны (А.С.Пушкин)
Г) Ну что ж, садись, светило (В.В.Маяковский)
Д) И слышно было до рассвета, как ликовал француз (М.Ю.Лермонтов)
IV . Закрепление.
1. Работа с текстами.
У вас на столах лежат поэтические отрывки. Прочтите, пожалуйста, те, которые вам нравятся, разграничивая при этом метафору, метонимию, синекдоху и объясняя, какие чувства они у вас вызвали.
(Чтение отрывков, тексты распечатаны):
1.Первый снег опушил у деревьев ресницы.
И в лесу и в полях – тишина, тишина.
Как теперь ее песенка сердцу нужна!
Н. Рыленков.
2. О красном вечере задумалась дорога,
Кусты рябин туманней глубины.
Изба-старуха челюстью порога
Жует пахучий мякиш тишины.
С. Есенин
3. Она влюблялася в обманы
И Ричардсона, и Руссо.
А. Пушкин
4.Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою .
5. Шляпа углубилась в чтение газет.
Ильф и Петров
2. Поэтический диктант
Что ты клонишь над водами,
Ива, макушку свою?
И дрожащими листами,
Словно жадными устами,
Ловишь беглую струю?
Хоть томится, хоть трепещет
Каждый лист твой над струёй:
Но струя бежит и плещет,
И, на солнце нежась, блещет,
И смеётся над тобой
Ф.И. Тютчев
Какая картина предстаёт в вашем воображении, когда вы читаете это стихотворение?
Какие изобразительно-выразительные средства помогают вам в этом? Выпишете из стихотворения тропы.
IV . Подведение итогов урока
Сегодня мы познакомились с тремя изобразительно-выразительными средствами языка - метафорой, метонимией, синекдохой.
Зачем нужны они, с какой целью используют их писатели и поэты? (С помощью этих средств писатели и поэты рисуют яркие, красочные картины, создают запоминающиеся образы, мы зримо представляем себе всё, о чём они пишут. Поэтому поэтов и писателей называют ещё художниками слова.)
V . Рефлексия.
Ребята, сегодня мы слышали много метафор известных поэтов, находили их в стихах, создавали самостоятельно. Я попрошу вас записать на листе ту из них, которая вам больше нравится, крупными буквами.
(3 человека размещают их на доске).
Я очень рада, что здесь среди профессиональных образцов есть и ваши работы, ваше творчество, ваши находки. Создать хорошую метафору очень трудно, еще Аристотель говорил, что метафора - это отличительный признак гения. Но человек, чье сердце открыто для любви - к людям, к матери, к женщине, к природе - откликнется на голос поэзии.
VI . Домашнее задание:
Из произведений русской литературы выписать примеры метафор, метонимии, синекдохи.