Originally posted by dneprovskij at Из катакомб. Немного об "Истинно-Православной (катакомбной) Церкви". Окончание.

В своём предыдущем посте я начал рассказ о так наз "Истинно-Православной (катакомбной) Церкви" - и о том, что эта организация представляла собой на рубеже 1980-х - 1990-х г.г., к моменту моего знакомства с "нашими катакомбами" (кому интересно - можете взглянуть вот здесь: http://dneprovskij.livejournal.com/155531.html). Как я уже сказал раньше, перед тем, как решиться рассказать о "катакомбной церкви", я очень долго сомневался, стоит ли это делать. И дело даже не в том, что, публикуя эти записки, я рискую вызвать на себя гвалт рассерженных воплей со стороны тех, кот сегодня причисляет себя к "катакомбникам" - дело даже в другом... Говоря о "катакомбной церкви", очень трудно бывает провести грань между тем, где кончается исповедничество и начинается жульничество. Очень трудно говорить о том, что такой-то иерарх "катакомбной церкви" был-де, настоящим иерархом - а вот такой-то, на самом деле, оказался проходимцем и аферистом. Поэтому я буду говорить о том, чему сам был свидетелем - а, кроме того, размещаю на своих страницах сканы некоторых документов т. н. "катакомбной церкви", переданные мне людьми, называвшими себя "иерархами ИПХ/ИПЦ".

На скане: портрет одного из "катакомбных иерархов ИПЦ", опубликованный в "Православном сборнике ИПЦ за 1986-87 г.г. (из личного архива автора)

Выводы, которые я сделал из встреч с этими людьми и которыми делюсь со своими друзьями и читателями - это только мои выводы и моё частное мнение, и знакомя с ними гостей моего журнала, я не ставлю задачу никого обижать: что видел - о том и написал, договорились? Вот и прекрасно.

Осенью 1990 года город Санкт-Петербург ещё носил кличку "ленинград" - но всё шло к тому, что "ленинградом" Питеру оставаться было недолго: в былой имперской столице возникали десятки, и даже, наверное, сотни самых разных т. н. "неформальных" объединений - от крайне левых до крайне правых - и все они были настроенны резко-антисовецки. Возле забора, опоясывавшего здание Гостиного Двора (забор этот тогда называли "Стеной Плача") регулярно можно было приобрести самый разный "самиздат" - и здесь же происходили встречи и обмен мнением между людьми - тогда, в 1990-м, представьте себе, люди ещё до хрипоты спорили о политике на улицах...

С участниками неформальной группы "Русское Знамя", выступавшими за возвращение Санкт-Петербургу его исторического названия, а России - её исторических символов, бело-сине-красного флага и Государственного Орла - я познакомился, правда, не возле "гостинки", а у памятника "Стерегущему", где они собирали подписи под своими требованиями. Но та встреча, результатом которой стало моё знакомство с питерскими и московскими "катакомбщиками", произошла именно здесь, у "гостиного забора": меня окликнули знакомые, тут же поинтересовавшиеся, давно ли я приехал в Питер и где остановился...

В Северную Пальмиру я пожаловал именно в этот день - а по Невскому мимо Гостиного Двора спешил именно с целью поселиться в одной небольшой частной гостинице - но, раз уж меня остановили знакомые, то было ясно, что о гостинице нужно забыть: у кого в Петербурге есть друзья, тот знает, что такое питерское гостеприимство.

- Заодно, и с нашим батюшкой познакомишься, - говорили мне мои знакомые, пока мы шли до их коммуналки на улице Желябова, - батюшка у нас - не простой! Настоящий катакомбный священник! Тайный архиепископ Петроградский!... Правда, пьёт много...

...Если бы я был постарше, то последняя фраза заставила бы меня повнимательнее задуматься, что это за тайный иерарх такой, который "пьёт много" - и не является ли эта его любовь к крепким напиткам причиной того, что "иерарх" перешёл в "тайное служение", будучи изгнан из официальной Церкви?... Но - мне было всего восемнадцать, а в этом возрасте обо многом не задумываешься - да и упоминание о "катакомбной церкви" распалило моё любопытство сверх всякой меры: надо же - настоящий катакомбный архиепископ!... у нас-то в Иркутской области "катакомбщики" без иерарха давно остались, и священников рукополагать у них некому, а здесь - целый архиепископ!... Вот повезло - так повезло!...

В тот же вечер, после посиделок в какой-то кафешке, когда я был водворён в коммуналку, где жили мои питерские друзья, я был по всей форме представлен "катакомбному архиепископу". Перед собой я увидел какого-то - извините уж! - плюгавенького мужичка, которому можно было дать и 40, и 60 лет - с хитрыми, покрасневшими глазками, в светло-голубом подряснике, перепоясанном солдатским ремнём с бляхой Императорской Армии. А на ремне висели чёрные монашеские чётки...

"Вот так архиепископ петроградский!... - подумал я в первую секунду, - никакого тебе ни благолепия, ни осанистости, ни мудрости во взгляде, ни даже бороды нормальной - так, ерунда какая-то на подбородке пробивается... Впрочем, может быть, я ничего не понимаю в катакомбных иерархах - и настоящий тайный архиепископ должен выглядеть именно так? - ну, чтобы не привлекать внимания кровавой гебни, например?..."

Однако, рассуждать было некогда "архиепископ петроградский" стал меня благословлять - а я, в свою очередь, как положенно, поцеловал ему руку и представился.

- Очень хорошо! - обрадовался "архиепископ", - а я - отец Пётр! Отец Пётр Петроградский! А ты, Роман, значит, из Иркутска? Тоже - из наших, из Истинно-Православных, будешь?...

Я ответил ему в том смысле, что нет, я не из "катакомбников", а окормляюсь в Патриаршьей Церкви - но к ИПЦ ("катакомбной церкви") отношусь с должным уважением, и даже немного знаком с катакомбными клириками, служащими где-то в Иркутской области.

- Очень хорошо! - снова обрадовался "архиепископ петроградский" - мы ещё обязательно поговорим о том, кто в Иркутске служит в Истинной Церкви. А в том, что ты у сергиян окормляешься - ничего страшного нет: мы их таинства признаём, да и среди них есть и наши иереи! А захочешь присоединиться к Истинно-православным христианам - мы с радостью тебя примем!... А сейчас - пойдёмте все на вечернюю литургию!

Действительно, откуда-то из глубины квартиры раздался звон колокольчика - и все заспешили туда, откуда был слышан этот звон.

Служил "отец-архиепископ" Пётр, уже переоблачившись в чёрную рясу и чёрный монашеский клобук. Комната, где собрались все, присутствующие в квартире, была переоборудована под домовой храм: выходившие, как потом оказалось, в глухой двор-колодец окна были плотно завешаны, комнату делили пополам на две неравные половины какие-то ширмы, оббитые церковной парчой - та часть, которая была отделена от остального помещения, служила алтарём... Ну, и конечно же, лампады, иконы - очень много икон, и не только старых: так, к одной из ширм была прикреплена отпечатанная типографским способом икона Царя-Мученика Николая II, а к другой - такая же бумажная икона "Собор Новомучеников и Исповедников Российских". Обе эти иконы я узнал: изданные к юбилею 1000-летия Крещения Руси по благословению Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Зарубежом, они полу-легально пересылались на территорию сысысэр из США, Австралии, Канады, европейских государств... У меня, к слову, эти иконы тоже находились в домашнем иконостасе: хоть Императорская Семья и Собор Новомученников в те годы ещё не были официально канонизированы Московской Патриархией, но очень многие патриархийные прихожане и даже священники и архиереи почитали и Царскую Семью, и других Новомученников святыми...

На следующий день "отец-архиепископ" Пётр снова появился в той самой квартире, где я поселился в кампании своих знакомых - появился, как оказалось, по мою душу:

- Роман, мне с тобой нужно поговорить. Давай отправимся погулять по городу - я покажу тебе питерские святыни - а ты мне расскажешь про ваших сибирских "катакомбников"...

Я согласился - но первой же "питерской святыней" на нашем пути оказалась... какая-то забегаловка: " - Пойдём, спустимся - угостишь батюшку, да заодно и поговорим!" - и "отец-архиепископ" Пётр, не стесняясь того, что был в строгом монашеском облачении и подряснике, потащил меня в какой-то полу-подвальный бар самого задрипанного вида.

Когда мы расположились за столиком, и "отец-архиепископ" принял на грудь сто грамм водки, я рассказал ему про тех самых иркутских "катакомбников-клементовцах", о которых рассказывал в предыдущем посте. Было видно, что мой рассказ очень заинтересовал "отца" Петра: " - Так, значит, говоришь, иерархия у них пресеклась, епископа нету, рукополагать их некому?... А велика ли у них община, не знаешь?... А если я, или ещё кто-нибудь из наших, предположим, поедет к вам в Сибирь - поставить им архиерея - то они смогут оплатить дорогу, принять, поселить?... А если мы им своего правящего архиерея пришлём?..." В конце концов, "отец-архиепископ" поинтересовался, не собираюсь ли я нынче из Петербурга возвращаться домой через Москву - а узнав, что именно это и входит в мои планы, и вовсе обрадовался: " - Значит так: дам я тебе номер телефона - как будешь в Москве, так позвонишь - я там тоже днями буду - и мы встретимся. Познакомлю тебя с архиепископом Исаакием - да и решим, кого нам на вашу епархию поставить..." .

Вспоминаю наше "паломничество по святым местам Санкт-Петербурга" - и мне становится стыдно. Стыдно не столько за себя, восемнадцатилетнего мальчишку - за взрослого человека, бывшего монаха Александро-Невской лавры, р. Б. Петра (в мiру - Алексея Иванина), который, желая стрясти себе денег на выпивку, водил меня действительно, к святыням - но при этом, не пропускал на нашем пути ни одной рюмочной - и, всё больше и больше пьянея, нёс какую-то околесицу, что-то перевирал и путался... Так, когда мы шли мимо Казанского собора, в котором в ту пору размещался "музей атеизма и религии", мой "экскурсовод" сообщил мне, что "...именно здесь коммунисты до сих пор скрывают мощи преп. Серафима Саровского и Иоанна Кронштадтского, а также (понятно, желая подогреть мой интерес) - святых Иннокентия и Софрония Иркутских" - и если бы я не знал о том, что мощи св. Иннокентия были возвращены в Иркутск ещё за год до нашей встречи, а мощи св. Софрония и вовсе сгорели во время пожара в Иркутске незадолго до революции 1917 года, то я, возможно, и поверил бы "отцу-архиепископу"... Но, к тому времени, когда произошла наша встреча, историю родной епархии я, более-менее, представлял...

Затем мы отправились в Александро-Невскую лавру (естественно, навестив по пути пару рюмочных) - и здесь, когда мы уже шли по территории Лавры, моего спутника окликнули. К нам подошёл какой-то пожилой священник:

- Ну что, Алёша , - обратился он к "отцу" Петру, - как живёшь-то? Да ты, я смотрю, до сих пор "монашествуешь" - вон, и клобук даже носишь?... - в интонациях священника чувствовалась какая-то горькая ирония, и... жалость. Да, именно жалость к собеседнику.

- Да я, батюшка , - как ни пьян был "отец-архиепископ" Пётр, а всё же, в голосе его почувствовалось заметное смущение, - я теперь в катакомбной церкви служу... Да, теперь я - архиепископ петроградский, - на этих словах в голосе моего спутника что-то изменилось: такие интонации бывают у мальчишек, когда те врут, и сами знают, что врут - но пытаются убедить не только собеседника, но и себя в том, что всё сказанное ими - чистая правда.

- В катакомбной, значит? - как-то деланно удивился собеседник "отца" Петра, - архиепископ, значит?... Ну, так я, стало быть, у тебя архиерейское благословение теперь должен попросить?... - и, не дождавшись ответа - а точнее, увидев, что "отец" Пётр всё больше смущается, неизвестный батюшка продолжил: - Эх, Алексей... Смотри - не заплутай окончательно в своих "катакомбах"-то... Иди уж...

А это, - вдруг переключил внимание своего собеседника на меня "отец-архиепископ" Пётр, - моё духовное чадо, из Сибири! Тоже нашей церкви!... Вы его благословите, батюшка...

Идите уж, куда шли... - повторил пожилой священник, - Господь всех благословит...

Когда мы расстались, я заметил, что встреченный нами священник перекрестил нас вослед...

На старом Никольском кладбище Александро-Невской лавры наше "паломничество по святым местам Санкт-Петербурга, собственно, и закончилось. "Отец-архиепископ" Пётр сначала что-то говорил мне, что встреченный нами священник - хоть и принадлежит к клиру Московской Патриархии, но в душе - "...такой же катакомбник, как и мы с тобой!" - а потом, увидев каких-то женщин, прибирающих могилы, подвёл меня к ним. Судя по тому, как женщины приветливо заулыбались, моего чичероне здесь знали и любили...

Здесь "отец-архиепископ" Пётр подвёл меня к старинной каменной ограде - к месту, где в 1918 году коммунисты расстреляли лаврских монахов - и прочёл краткую поминальную молитву. Затем мы подошли к тем самым женщинам, и он, указав мне на некую совсем древнюю старушку, сообщил, что это - матушка-молчальница: она, мол, дала обет - никогда и ни с кем не разговаривать.

Кажется, после случайной встречи с тем священником, "отец" Пётр чувствовал передо мной какую-то неловкость - поэтому, желая загладить эту свою вину, старался переключить моё внимание на что-нибудь хорошее. Поэтому, он подошёл к этой матушке-молчальнице, и, встав перед ней на колени попросил её благословить... не его - меня. А когда, после нескольких минут отрицательного мотания головой и отмахивания руками, эта хрупкая старушка, застенчиво улыбаясь, всё же, благословила нас, просиявший "отец" Пётр сообщил, что сейчас он покажет мне "...самый настоящий катакомбный храм", в котором он служит.

Мы направились вглубь кладбища, и вскоре оказались возле какого-то, явно заброшенного, склепа. Войдя вовнутрь, я увидел, что стены склепа разрисованы, вроде бы, фресками: кто-то с помощью цветных карандашей и гуаши начал "расписывать" стены склепа ликами святых. Неумело, примитивно смотрелись эти росписи - словно, ребёнок рисовал - но, приглядевшись к ликам, можно было догадаться, что на стенах пытались изобразить св. Иоанна Кронштадтского, св. Царскую Семью, Патриарха Тихона...

Пока я разглядывал эти настенные каракули, "отец-архиепископ" извлёк из какой-то щели початую бутылку водки, хлебнул из горлышка... Потом - закурил, и принялся объяснять, что здесь, в склепе - тайный храм катакомбников (словно, я этого и без его пояснений не понял), и что здесь они служат и служили все годы совецкой власти... что благословил служить здесь ни кто иной, как сам Митрополит Иосиф Петроградский, убитый коммунистами в конце 1930-х годов. Правда, объяснение вышло достаточно сумбурным - а потом он и вовсе, сообщил. что сейчас суда должна подойти одна старушка - настоящая княгиня - которую он будет исповедовать, а потому он просит меня пойти, посмотреть Лавру... ждать его не обязательно - он задержится надолго, и домой вернётся сам. Я, естественно, не заставил себя упрашивать: в тот день с меня хватило "катакомб" в избытке...

Соблюдая наш уговор, через неделю, оказавшись в Москве, я позвонил по тому номеру, что оставил мне "отец" Пётр. На другом конце провода я услышал его голос - и мы договорились встретиться назавтра на станции метро "Щукинская", возле входа в парк.

Назавтра, приехав на место встречи, я издалека увидел невысокую фигурку "отца" Петра, а рядом с ним - ещё какого-то, достаточно рослого субъекта. Одеты они были почти одинаково: видавшие виды ботинки и старые, мятые брюки, балониевые куртки - как сейчас помню, что у "отца" Петра куртка была тёмно-синей, а у его спутника - коричневой. Довершали их сходство мятые, неопределённого цвета, кепки...

Своего спутника "отец" Пётр представил "владыкой Исаакием", "архиепископом московским". Мы прошли вглубь парка, присели на скамейку, и "отец" Пётр попросил меня подробно рассказать "владыке Исаакию" об иркутских "катакомбниках-клементовцах", о которых я рассказывал ему в С.Петербурге. Этот самый Исаакий слушал мой рассказ очень внимательно, не перебивая - а потом, буквально, забросал вопросами: что представляет из себя патриархийная Иркутская епархия?... как эти самые "клементовцы" вышли на о. Геннадия?... а сам отец Геннадий - он, как, надёжный человек?... а есть ли где-нибудь поблизости от Иркутска какие-нибудь опустевшие деревни или хутора?... а что ещё говорили тогда эти катакомбные священники?... а о чём о. Геннадий их спрашивал?... а ещё - о чём?... а могу ли я попытаться отыскать этих людей? - и тут я вспомнил, что приглашая меня на своё "тайное богослужение", эти "клементовцы" записали мне какой-то адрес - и сказал, что, скорее всего, можно попытаться это сделать. "Владыко Исаакий" просиял: из старой, потёртой хозяйственной сумки он стал извлекать какие-то, явно самиздатовские, книги, какие-то брошюры - и передавать всё это добро мне: мол, если удастся найти тех священников в Иркутске, нужно передать им все эти документы. Потом вдруг очень строго посмотрел на меня - а взгляд у него, и без того, был достаточно тяжёлым - и спросил: " - А в кого ты веруешь, парень?"

Здесь я не сплоховал - без запинки прочёл православный "Сvмвол Веры" - и получил следующий сюрприз: " - Ну что же, - заявил "владыко" Исаакий, - найдёшь в Иркутске истинно-православных священников - передай им: будет у них архиепископ, в самом скором времени будет. Ну, а тебя мы можем прямо сейчас рукоположить в диаконский сан. Вижу я, что ты - наш, истинно-православный, нашей гонимой Церкви такие нужны, особенно - сейчас..."


На фото: "Архиепископ московский" Исаакий (в миру - Владимир Анисимов) и насельники "тайного катакомбного скита" где-то на Вологодчине. "Владыко" Исаакий - слева.

Скажу честно: я на этом месте впервые по-настоящему испугался. Возникло ощущение, что меня хотят не в диаконы рукополагать, а втягивают в какую-то опасную секту. Уже и не помню, как отбрехался от "оказанной чести"... А "владыку" Исаакия, меж тем, несло и несло всё дальше: вдруг заметив у меня на куртке небольшой значок с Двуглавым Орлом, он стал говорить, что скоро, очень скоро в России будет восстановлена Монархия, и что на Престол взойдёт Царь, который сейчас уже есть, но никому не известен - пребывает в одном из тайных скитов катакомбной церкви... На моё робкое замечание о том, что если уж говорить о реставрации Монархии в России, то существует, вообще-то, законный Императорский Дом, "владыко" Исаакий тут же объявил всех Романовых "масонами" - и понёсся дальше... Мне было популярно разъяснено, что Конец Света - уже не за горами, и никто - никто! - не спасётся, и только верные чада Истинно-Православной (катакомбной) Церкви обретут Жизнь Вечную... Попутно было заявлено, что вся без исключения "сергиянская лже-патриархия" будет низвержена в геенну огненную - правда, тут же меня заверили в том, что "...внутри сергиянской лже-патриархии служит немало клириков ИПЦ - и перед Страшным Судом они и их паства будут изъяты из состава Московской Патриархии, чтобы спастись" ...

На скане: Карикатура на Московскую Патриархию из "Православного Сборника Истинно-Православной (катакомбной) Церкви" Личный архив автора.

За неполных два часа "общения" с "владыкой" Исаакием у меня разболелась голова. Наконец, оставив мне свой контактный телефон и адрес, этот Исаакийраспрощался со мной, велев в самом скором времени дать знать о том, как обстоят дела с "истинно-православной церковью" в Иркутске... Естественно, ни звонить, ни писать, ни разыскивать по его заданию "катакомбщиков" в родном городе я не собирался: "истинного православия" с меня хватило на всю оставшуюся жизнь...

* * * * * * *

Собираясь рассказать об этих встречах с катакомбными "иерархами", я решил отсканировать некоторые из тех документов, которые получил тогда от этого Исаакия. Так, свою "преемственность" от Российской Православной Церкви эта "ветвь" "катакомбной церкви" объясняет так:

На скане: фрагмент текста из "Православного Сборника ИПЦ за 1986 г." Личный архив автора.


На фото: "архиепископ" Серафим (Поздеев) (1876-1971 г.г.), основатель "серафимо-геннадиевской ветви Истинно-православной (катакомбной) церкви". Современными нео-"катакомбщиками" эта "ветвь" ИПЦ не признаётся канонической... Личный архив автора.

Таким образом, эта "ветвь" "катакомбной церкви" именуется "серафимо-геннадиевской" или "поздеевско-секачёвской". Личность основателя этой "иерархии" - достаточно загадочна: согласно тому, что рассказывают его последователи, "архиепископ" Серафим (в миру - Михаил Поздеев) происходит - ни много, ни мало, из "княжеского рода" - и был тайно рукоположен во епископы самим Патриархом Тихоном. Однако, посмотрев материалы в Сети, я обнаружил целую кучу публикаций, свидетельствующих, что Михаил Поздеев - самозванец и жулик, промышлявший в 1920-е годы попрошайничеством и выдававший себя то за "посланника старцев", а то - за "Великого Князя Михаила Александровича, младшего брата Императора Николая II". Как оно было на самом деле - не узнать, наверное, никогда: даже сами последователи "архиепископа" Серафима утверждают, что органами ОГПУ-НКВД-КГБ в среду "катакомбников" мог быть внедрён агент, выдававший себя за "архиепископа" Серафима.

Как бы то ни было, доподлинно известно, что Поздеев Михаил Алексеевич (он же - "архиепископ" Серафим) провёл в совецких концлагерях более тридцати лет, и последние годы своей жизни жил тайно в г. Бузулуке, где и скончался. Известно также, что за три дня до своей смерти он провёл хиротонию, поставив во епископы и назначив своим преемником бывшего священника РПЦ (МП) Геннадия (Секача):

На фото: "схимитрополит" Геннадий (Секач) (? - 1987 г.). Фото из личного архива автора.

Про "архиепископа" (впоследствии - "схимитрополита") Геннадия (Секача) известно, что в 1950-е г.г. он был обвинён в том, что "привлекал к религии несовершеннолетних", после чего был запрещён в служении и решением суда посажен в тюрьму. Известно также, что "схимитрополит" Геннадий создавал "тайные православные скиты" на Северном Кавказе и совершал "монашеские постриги" многих из тех, кто впоследствии именовал себя "иерархами катакомбной церкви". Существует также информация о том, что "схимитрополита" Геннадия, якобы, очень почитал Патриарх Московский и Всея Руси Пимен, чью мать Геннадий (Секач), якобы, также постриг в монахини...

Ни подтвердить, ни опровергнуть всю эту информацию мне не представляется возможным: слишком уж тенденциозны источники каждой из сторон... Да и сами стороны в этом споре о наличии/отсутствии апостольской преемственности у "серафимо-геннадьевской ветви" "катакомбной" церкви стОят друг друга: с одной стороны - госбезопасность, которая с 1927 года вела "войну на уничтожение" любой катакомбной иерархии и в архивах которой в нужный момент может "вдруг обнаружиться" любой документ, с помощью которого можно опорочить даже ангела и оправдать даже беса... А с другой стороны - совершенно маргинальная, микроскопическая секта кликушей, которая, дабы доказать свою сомнительную "преемственность", будет сочинять любые сказки, мифы и легенды... Есть ещё и третья сторона - скажем так, "конкурирующие течения" внутри "катакомбной церкви", каждое из которых заинтересовано представить только себя "законной правопреемницей" той, действовавшей в 1920-е - 1960-е по благословению митрополита Иосифа Петроградского и других исповедников, реальной Катакомбной церкви...

На фотографиях: будущий "архиепископ" Серафим (Поздеев) рядом со Святейшим Патриархом Тихоном (альтернативными группами "катакомбников" эта фотография считается подделкой) и фотографии из уголовного дела М. А. Поздеева ("архиепископа" Серафима). Фотографии обнаружены по запросу Яндекса в Сети Интернет.




На скане: фрагмент текста из "Православного сборника Истино-Православной (катакомбной) Церкви", личный архив автора.

Поэтому, не желая принимать в этом споре ничью из сторон, я для себя считаю и продолжаю считать основателей этой линии - "архиепископа" Серафима (Поздеева) и "схимитрополита" Геннадия (Секача) христианами, пострадавшими за своё исповедничество от безбожной совецкой власти, и потому - достойными всякого уважения. Ну, а те "катакомбные иерархи", с которыми я имел сомнительное удовольствие познакомиться и пообщатся осенью 1990 года... Вот среди других "течений" "катакомбной" церкви бытует мнение, что эта самая "серафимо-геннадиевская" ветвь ИПЦ - это ни что иное, как "катакомбная церковь внутри Московской Патриархии" - а мне кажется, что дело несколько иначе: "серафимо-геннадиевская "ИПХ" просто вбирает, "канализирует", что-ли, в себя все те отбросы, которые исторгает из себя Патриаршья Церковь. Да только виноваты ли в этом основатели этого направления - "архиепископ" Серафим (Поздеев) и "схимитрополит" Геннадий (Секач)?... Не знаю, не берусь судить. Зато, когда слышу - уже в кругах патриархийной около-церковной интеллигенции (столичной и провинциальной), а также от некоторых, служащих в Московской Патриархии клириков весь этот сектантский бред о каких-то "пророчествах " каких-то никому не ведомых "старцах" о "будущем Русском Царе, который ныне пребывает в сокровенном уединении, и которого надлежит избрать всем народом на Земском Соборе" - так и вижу перед собой того самого "катакомбного архиепископа" Исаакия. И - знаете, что мне кажется? Что чем скорее все эти бесноватые уйдут из Церкви в какие-нибудь "катакомбы" (лучше всего - в те, что находятся в ведении Министерства Здравоохранения РФ), тем будет лучше - для Церкви, для России, для нас, для них самих...

Позже, кстати, в С.Петербурге мне рассказали о том, что "катакомбного отца-архиепископа" Петра (Иванина) из того домового храма, где он служил, выгнала собственная паства: сначала обнаружилось, что "батюшка" выпил у хозяев квартиры весь одеколон, а после и вовсе оказалось, что вместо антиминса во время службы он использовал... набедренник из архиерейского облачения. Рассказали мне и о том, что когда-то начинал он свою духовную жизнь в качестве послушника (а потом - и монаха) Александро-Невской лавры - да не сложилось: выгнали его из иноков, за пьянку... Рассказывали мне и про его напарника, "владыку" Исаакия - много, чего рассказывали. Нехорошего. Тёмного, мрачного, криминального... Пересказывать не хочу...

Полагаю, на этом месте (как - ещё не раньше!) некоторые из моих читателей, причисляющие себя к нео-"катакомбникам", захотят мне возразить: "так, мол, чего Вы хотите, милейший? Мы же сами открещиваемся от "поздеевцев" и "секачевцев", а настоящая Катакомбная Церковь, она - ого-го! в настоящей Катакомбной Церкви такие безобразия не возможны!...".

Не знаю, спорить не буду. Может быть, и так... Может быть, где-то глубоко-глубоко, в каких-то самых катакомбистых катакомбах и есть какая-то Сверх-Мега-Супер-Истиная Катакомбная Церковь, хранящая древнее благочиние и преемственность от Святейшего Патриарха Тихона - да только ни я, да и никто, наверное, её и не видел. А видели - то, что видели. Вот и я написал о том, что видел... И дело даже не в "секачёвцах", о которых я только что рассказал - кроме них, я повидал ещё разных "катакомбных архиереев", к "серафимо-геннадьевскому согласию" отношения не имеющих. Видел я и "архиепископа" Лазаря (Журбенко), который вдруг, словно Фантомас, в одночасье вынырнул из своих катакомб в сане "архиепископа Тамбовского и Моршанского" - этого Лазаря с распростёртыми объятиями приняла в свой Архиерейский Синод Русская Православная Церковь за рубежом. Приняла с тем, чтобы уже через год-полтора изгнать его оттуда, мелко крестясь и плюя ему вослед... Видел я и другого Лазаря - "архиепископа Московского и Каширского": в 1992 году сей Лазарь ходил под огромным белым знаменем с восьмиконечной звездой в районе станции метро "Кропоткинская", выдавал всем желающим "паспорта" некоей "Российской Федеративной Демократической Республики" - а потом, по слухам, к секте "Богородичный Центр" присоединился... И ещё многих, рангом поменьше, тоже видел.

"Графа Сиверса" - создателя "катакомбной церкви" в Рунете, "архиепископа Гофтского Амвросия", правда, не видел - но "чудеса", от него "явленные", тоже заставляют обо многом задуматься... Так что, извините, дорогие "катакомбцы", но что видел - то видел, что читал - то читал. Обижать никого не хочу, но виденного и прочитанного с меня достаточно, а между собой вы уж сами разбирайтесь. Без меня.

* * * * * * *

Когда, по моему возвращению из С.Петербурга и Москвы, я рассказал о своей встрече с катакомбными "иерархами" своему духовнику, священнику Геннадию Яковлеву - и показал ему привезённую мною от "владыки" Исаакия "катакомбную" литературу... Вернее, нужно было написать так: когда, после моего рассказа о моих встречах с "катакомбниками" мой духовник, наконец, перестал орать на меня и немного успокоился, он спросил меня.

(Катакомбы, Катакомбная Церковь), совокупность нелегальных общин Русской Церкви, церковное подполье в СССР в 20-80-х гг. ХХ в. Название «катакомбное движение» произошло от лат. catacumba - подземных кладбищ, к-рые служили убежищами для христиан во время гонений первых веков существования Церкви.

Продолжение религ. жизни в нелегальных, «катакомбных» условиях было характерно в СССР не только для православных верующих. В регионах традиц. распространения ислама действовало значительное количество незарегистрированных мусульм. общин, евр. население имело подпольные иудейские центры. Своя история существования в подполье была у католич. Церкви, баптистов и др. протестант. деноминаций, различных религ. объединений, не признаваемых властями. Однако термин «катакомбное движение» получил распространение в публицистической, в мемуарной и отчасти в исторической лит-ре только применительно к РПЦ (включая близкие к ней по традиции религ. группы). При этом термин «катакомбное движение» употребляется в 2 значениях: все правосл. общины, существовавшие вне сферы контроля советских органов власти; только нелегальные группы, не признававшие канонической высшей церковной власти.

Возникновение К. д.

Вскоре после Октябрьской революции 1917 г. правовые ограничения религ. деятельности стали служить важной составляющей частью репрессивной политики советской власти по отношению к Церкви. Однако лишение тех или иных религ. орг-ций признаваемого законом статуса не обязательно означало прекращения их существования. Многообразная церковная жизнь продолжалась в нелегальной с т. зр. властей сфере.

Первыми среди религ. общин с делегализацией столкнулись правосл. мон-ри. Они изначально рассматривались советскими властями только как хозяйственные орг-ции. Провозглашенная в нач. 1918 г. национализация церковного имущества послужила юридическим основанием для ликвидации обителей. Сохранение нек-рых монашеских общин через формальное преобразование в сельскохозяйственные артели лишь на время задержало их ликвидацию. В инструкции Наркомзема и Наркомюста РСФСР от 30 окт. 1919 г. говорилось, что монахи и священнослужители не могут являться членами трудовых земледельческих артелей, как лица, лишенные избирательных прав («лишенцы»). Основная часть мон-рей, сохранявшихся в виде легальных земледельческих товариществ, была закрыта в 1919-1921 гг.

Вынужденные покинуть ликвидируемые властями обители насельники пытались продолжать монашескую жизнь в миру, сохранять верность своим обетам. Распространенным явлением стали нелегальные группы монашествующих. Одно из первых упоминаний о «катакомбах» применительно к церковной жизни в СССР связано именно с тайной монашеской общиной. В письмах, отправленных в 1923 г. из Петрограда митр. Евлогию (Георгиевскому) игум. Афанасией (Громеко), «моими катакомбами», «моей катакомбной церковью» назывался устроенный игум. Афанасией в собственном доме храм, где совершались богослужения существовавшей в тайне от властей монашеской общины (Письма игум. Афанасии (Громеко). 2005. С. 362-374). В то же время для игум. Афанасии термин «катакомбы» распространялся на все противостоявшие обновленчеству правосл. общины, возносившие за богослужением вопреки запрету властей имя патриарха свт. Тихона . Характерно, что в 20-30-х гг. ХХ в. термин «катакомбы» для обозначения нелегальных правосл. общин не был общепринятым.

Нелегальные «домашние монастыри» появлялись обычно недалеко от закрытых обителей, в окрестных селах и городах. В деревнях Подмосковья поселились монахини московского во имя прп. Алексия, человека Божия, жен. мон-ря , подмосковных Зосимовой во имя Св. Троицы и в честь Смоленской иконы Божией Матери «Одигитрия» жен. пустыни и Аносина Борисоглебского жен. монастыря . В г. Муром переселились сестры Серафимова Дивеевского во имя Св. Троицы женского мон-ря , превратив один из городских храмов в «подобие маленького Дивеевского подворья». В Кирсанове (ныне Тамбовской обл.) монахини Оржевского Боголюбского Тишениновского жен. мон-ря проживали общинами по 4-6 чел., образовав вместо одного закрытого большого мон-ря множество крошечных. Насельницы жен. обителей зарабатывали на жизнь шитьем, огородничеством, становились регентами, казначеями приходских храмов. Иеромонахи закрытых муж. мон-рей служили священниками в приходских храмах, которые оказывались своего рода легальным прикрытием для продолжавших тайно существовать монашеских общин. Так, монахи закрытой Оптиной в честь Введения во храм Пресв. Богородицы муж. пустыни поселились при Георгиевском храме г. Козельска, насельники Смоленской иконы Божией Матери Зосимовой муж. пустыни - при ставших приходскими храмах московского Высокопетровского во имя свт. Петра, митрополита Московского, муж. мон-ря , иноки Коряжемского во имя свт. Николая Чудотворца мужского мон-ря - при соборе г. Лальска (ныне поселок Кировской обл.), где монахи жили под храмом в бывш. складском помещении.

Помимо нелегальных общин, основанных насельниками закрытых монастырей, существовали новые общины, которые возникали благодаря стремлению к духовному аскетическому опыту молодых людей, не имевших до революции практики монашеской жизни. Уже изначально такие общины образовывались как тайные. Весной 1922 г. по благословению Петроградского митр. сщмч. Вениамина (Казанского) были созданы 2 незарегистрированные монашеские жен. общины - в Ст. Петергофе и в Петрограде, на Конной ул. Петроградскую общину возглавлял благочинный жен. мон-рей Петроградской епархии архим. Гурий (Егоров ; впосл. митрополит), насельник Александро-Невской лавры, один из руководителей Александро-Невского братства, а старопетергофскую - иером. Варсонофий (Верёвкин). В 1932 г. старопетергофская тайная обитель была разгромлена, но подпольная монашеская община, преемственно связанная с Александро-Невским братством, продолжила существование под рук. архим. Гурия, поселившегося с 10-15 учениками (как мужчинами, так и женщинами) сначала в Бийске, а потом в Ташкенте и Фергане. В 1944 г. почти все члены среднеазиат. монашеской общины вышли на открытое служение, а архим. Гурий был назначен наместником Троице-Сергиевой лавры - 1-м после ее открытия.

Известно и о др. монашеских общинах, изначально создаваемых как подпольные. Так, в 1923 г. в Москве при храме бывш. Высокопетровского мон-ря возникла монашеская община, руководителями к-рой стали неск. духовников закрытой Зосимовой пуст. На рубеже 20-х и 30-х гг. наблюдался рост «аскетического подполья» за счет воцерковленной интеллигенции. Численность высокопетровской общины достигала 170-200 чел. Это была крупнейшая из известных в наст. время тайных монашеских общин. В нее входили как мужчины, так и женщины. Несмотря на репрессии и потерю большинства духовников в сер. 30-х гг., община просуществовала до кон. 50-х гг. ХХ в., а нек-рые ее члены дожили до нач. XXI в. (см. ст. Игнатия (Пузик)). Насельники и насельницы выявленных тайных мон-рей подвергались арестам и ссылкам. По окончании сроков заключения многие из них возрождали свои общины, поэтому традиции закрытых обителей не были прерваны.

Переход тех или иных церковных общин в К. д. был сложным и разновременным, хотя и взаимосвязанным процессом. После принятия в янв. 1918 г. декрета Совета народных комиссаров (СНК) РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» церковные институты оказались в разном правовом положении. Определенными юридическими правами пользовались регистрируемые в местных органах власти низовые религ. общины - приходы. Епархиальные органы церковного управления вначале признавались властями как «частные учреждения», без прав юридического лица, но позднее они были лишены и этого статуса. Центральное церковное управление - патриарх и Синод - не получили никакого гос. признания и регистрации. Однако в первые послереволюционные годы формальное отсутствие законного статуса у высшей и епархиальной церковной власти не имело значительных последствий, их деятельность была вполне открытой.

С 1922 г., когда была начата кампания по изъятию церковных ценностей , а обновленцы при поддержке гос. органов пытались захватить высшую церковную власть, отсутствие легального статуса у высших и епархиальных структур православной Церкви приобрело особое значение. Советские власти настаивали на том, что органы центрального и епархиального управления Патриаршей Церкви не имеют должной регистрации и, следов., являются незаконными. При этом обновленческое Высшее церковное управление было беспрепятственно зарегистрировано. Сразу получил офиц. регистрацию и Временный высший церковный совет , появившийся после организованного ОГПУ в 1925 г. григорианского раскола . Обвинение в «незаконной деятельности», напр. в организации епархиальной канцелярии, часто служило поводом для высылки архиереев за пределы епархии. Отсутствие регистрации в гос. органах создавало все более серьезные проблемы для Церкви. Это делало получение офиц. статуса желательным для мн. церковных деятелей, что использовалось органами гос. власти для давления на правосл. иерархов с целью добиться от них определенных уступок. В качестве условий предоставления офиц. статуса советские власти требовали от Патриаршей Церкви не только лояльности к режиму, но и права на вмешательство во внутрицерковные дела (прежде всего контроля за назначением и перемещением архиереев). Итогом явилась компромиссная «Декларация» 1927 г. заместителя патриаршего местоблюстителя митр. Сергия (Страгородского ; впосл. патриарх Московский и всея Руси) и образованного при нем Временного Свящ. Синода, после чего стала возможной регистрация центральных и епархиальных органов церковного управления.

«Декларация» 1927 г. и последующие решения митр. Сергия, принятые под давлением советских властей, вызвали церковное разделение. Большинство духовенства РПЦ согласилось с позицией митр. Сергия: каноническое существование Патриаршей Церкви в СССР невозможно без признания Советским гос-вом офиц. статуса органов церковного управления и, следов., принятия навязанных властью условий. В то же время значительная часть епископата и клира посчитала такой компромисс с советскими властями невозможным и вышла из повиновения священноначалию РПЦ. Всего от подчинения митр. Сергию отказалось более 40 архиереев с частью своей паствы. Наиболее многочисленным и сплоченным церковным течением, оппозиционным митр. Сергию, являлось иосифлянство во главе с митр. бывш. Ленинградским Иосифом (Петровых) . Общая численность приходов, присоединившихся к иосифлянству, составила ок. 2,5 тыс. Центром движения стал Ленинград, значительное распространение иосифлянство получило также в Вятской, Ижевской, Новгородской, Воронежской, Тамбовской, Краснодарской, Киевской и Харьковской епархиях.

Заметную роль в церковной оппозиции играло и андреевское течение во главе с еп. Андреем (Ухтомским) , к-рый еще в 1925 г. вышел из подчинения священноначалию РПЦ и через тайные епископские хиротонии создал собственную неканоническую иерархию. Церковные общины андреевцев особенно активно действовали в Ср. Поволжье и Предуралье. Еп. Андрей первым стал употреблять в отношении своих сторонников термин «истинно православные христиане» , к-рый в 20-30-х гг. ХХ в. наиболее часто использовался для обозначения тайных оппозиционных церковных общин. Большинство др. церковных оппозиционеров, часто объединяемых в лит-ре под собирательным определением «непоминающие» (не поминавшие за богослужением советские власти и митр. Сергия), не входили ни в какие церковные течения и не были организационно связаны друг с другом, хотя иногда выделяют с большим или меньшим основанием их группы - Даниловскую группу непоминающих , Мечёвскую группу (последователи прот. сщмч. Сергия Мечёва) и др.

Оппозиционные деятели обосновывали свой разрыв с митр. Сергием большей значимостью свободы церковной жизни перед наличием или отсутствием у Церкви легального статуса. Хотя митр. Иосиф не являлся противником офиц. регистрации своей иерархии и был готов исполнять законные требования советских органов, не выходившие за рамки принципов формально провозглашенной в СССР религ. свободы, однако в оппозиционных по отношению к митр. Сергию церковных кругах отчетливо выражалась сознательная готовность перейти в случае необходимости к скрытым от властей (катакомбным) формам церковного служения.

Иосифлянство рассматривалось советскими властями как наиболее опасное для них церковное течение. С 1928 г. против иосифлян было проведено неск. репрессивных кампаний. За 2-3 года в заключении оказались практически все иосифлянские епископы и около половины поддерживавшего их клира. Одновременно с репрессиями против духовенства шла ликвидация иосифлянских храмов, при этом большинство из них закрывалось и лишь малая часть передавалась приходам в канонической юрисдикции. К 1931 г. в Ленинграде у иосифлян было лишь 9 действующих храмов, а к 1932 г. там уже практически не было зарегистрированного иосифлянского духовенства. В 1933 г. последний иосифлянский храм был закрыт в Москве. В дальнейшем в СССР уцелели считанные единицы легальных приходов церковной оппозиции. Поставленные перед невозможностью открыто совершать богослужение приходы церковной оппозиции массово переходили к катакомбному служению. Клирики совершали богослужения и исполняли требы тайно. Престолы с антиминсами устраивали в частных домах, доступ в которые был открыт только для членов общин.

По версии органов ОГПУ, общины церковной оппозиции являлись «филиалами» контрреволюционной нелегальной «Истинно православной Церкви» (ИПЦ). В дальнейшем в литературе получило распространение мнение, что с кон. 20-х гг. XX в. в СССР действовала катакомбная ИПЦ с многочисленной иерархией, якобы включавшей в себя тайный епископат иосифлянской, андреевской и даниловской (по Даниловской группе) традиций. В наст. время большинство авторитетных исследователей считают утверждения о существовании Катакомбной Церкви как особой церковной организации с иерархичной структурой не соответствующими действительности. Церковная оппозиция представляла собой не единую орг-цию, а совокупность автономных общин и групп, поддерживавших между собой эпизодические контакты. В ряде регионов нелегальные церковные общины, не признававшие митр. Сергия, обобщенно называли по имени местного оппозиционного архиерея: буевцы - сторонники Козловского еп. Алексия (Буя) в Центр. Черноземье, викториане - последователи Глазовского еп. священноисп. Виктора (Островидова) в Ср. Поволжье и Предуралье, уаровцы, ерофеевцы, нектариевцы и др.

К. д. в кон. 20-х - 30-х гг. ХХ в.

Репрессии против церковной оппозиции совпали с общим ужесточением антирелиг. политики Советского гос-ва с целью лишить Церковь возможности легального существования. Главным объектом делегализации в этот период являются низовые объединения верующих. В апр. 1929 г. было издано постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» (аналогичные законодательные акты были приняты и в др. союзных республиках). Православные приходы отныне подлежали обязательной перерегистрации по новым, ужесточенным правилам. У властей существовало много возможностей для отказа приходу в регистрации или для снятия с нее: уличение хотя бы одного из членов приходского совета в «контрреволюционной деятельности»; аварийное состояние здания храма (при запрете на его ремонт); наличие поблизости образовательного учреждения; целесообразность использования здания храма гос. или общественными орг-циями в своих целях; требования местной «общественности» о закрытии церкви. Храм часто становился недействующим и в случае ареста всего клира, хотя формальное решение о снятии его с регистрации при этом могло и не приниматься.

Массовое закрытие храмов в 1928-1931 гг. затронуло приходы в канонической юрисдикции РПЦ в неменьшей степени, чем общины церковной оппозиции. За эти годы число зарегистрированных православных общин (без обновленческих и григорианских) сократилось с 28 до 23 тыс. Кампания по закрытию храмов сопровождалась массовыми репрессиями против духовенства. К сер. 30-х гг. XX в. лишение церковных общин регистрации приняло уже повсеместный характер. Упразднение храмов в сельской местности власти обычно увязывали с завершением процесса «сплошной коллективизации», поскольку пропагандировалось, что «коллективизированное крестьянство неверующее». В 1936 г. в стране сохранили регистрацию ок. 14 тыс. приходов РПЦ (из них 12,7 тыс. в РСФСР и 1,1 тыс. на Украине). Наиболее тяжелым для Церкви стал следующий, 1937 год, когда лишились регистрации и были официально упразднены более 8 тыс. православных приходов. В том же году советское руководство рассматривало вопрос об окончательной ликвидации легальных структур Русской Церкви и об отмене постановления 1929 г. как «содействующего организованности церковников». Хотя предложения ряда советских деятелей о полной делегализации Церкви не были поддержаны высшим партийным руководством, закрытие оставшихся церквей активно продолжалось одновременно с репрессиями против уцелевшего духовенства. В нач. 1939 г. офиц. регистрация сохранилась всего у ок. 100 храмов в РСФСР и 370 - на Украине. В каждой епархии было лишь неск. действующих церквей, во мн. епархиях не осталось ни одной. В подобной ситуации оказались и обновленцы, несмотря на активную поддержку ими всех мероприятий советской власти; немногие легальные приходы сохранились и у григориан.

Несмотря на усилия советских властей искоренить веру, во время Всесоюзной переписи 1937 г. 57% взрослого населения страны открыто заявило о своей религиозности (2/3 всех жителей в сельской местности и 1/3 в городах). Поскольку немногие остававшиеся действующими храмы не могли удовлетворить потребности верующих, религ. жизнь вынужденно переместилась в нелегальную сферу. К кон. 30-х гг. XX в. общины без офиц. регистрации стали в СССР основной формой организации верующих. Богослужения проводились либо уцелевшими священниками местных закрытых храмов, либо странствующими клириками. В отсутствие священнослужителей деятельность лишенных легального статуса общин сводилась, как правило, к совместным молитвам и чтению богослужебных книг. Жизнь тайной общины организовывалась вокруг бывшего старосты или регента либо монахинь соседнего закрытого мон-ря, а иногда - вокруг уцелевшей святыни, чаще всего иконы из закрытой церкви. Богослужения могли совершаться в домах прихожан (видимо, так происходило в большинстве случаев), в почитаемых местах (в частности, у источников), в лесах, в безлюдной местности, где устраивались потаенные молельни в шалашах, землянках или пещерах. Изолированность, отсутствие архипастырского и даже часто пастырского окормления приводили к упадку религ. жизни нелегальных общин. Репрессированных священников в подпольных общинах пытались заменять миряне, как мужчины, так и женщины, появлялись священники-самозванцы. В результате таинства исчезали вовсе или искажались до неузнаваемости. В нек-рых общинах практиковались заочные крещения и заочные венчания. Богослужебные чинопоследования редуцировались или заменялись иными произведениями, чаще всего акафистами.

Подавляющее большинство нелегальных приходов в 30-х гг. ХХ в. составляли общины, верные канонической высшей церковной власти. Общины, не поминавшие митр. Сергия, не создавали особого течения в церковном подполье и существовали на равных с др. тайными приходами. Мн. общины, особенно сельские, были весьма отдаленно осведомлены о разделениях в Патриаршей Церкви и противопоставляли себя только обновленцам и в отдельных случаях григорианам. В миру члены нелегальных религ. общин, как правило, не отличались от окружающих, вели обычную жизнь, хотя старались уклоняться от мероприятий, противных их религ. принципам. Особое положение занимали группы эсхатологического толка. Эти движения возникали и существовали в контексте апокалиптических настроений, охвативших в послереволюционные годы широкие слои российского, укр., белорус. крестьянства. Для таких групп были характерны вера в наступление после революции «царства антихриста» и ожидание скорого конца света, а также обожествление своих духовных руководителей, что сближало их с хлыстами . Нек-рые эсхатологические группы уже в 20-х гг. ХХ в. образовывали самостоятельные тайные объединения; др. общины не прерывали связи с правосл. приходами и посещали действующие храмы. В разных регионах страны действовало неск. подобных религ. течений: иоанниты , обожествлявшие прав. Иоанна Кронштадтского , еноховцы, летуны, федоровцы, хакилевцы, поддубновцы, селивестровцы и др. Мн. эсхатологические общины, прежде всего иоанниты, примыкали к иосифлянству, в котором их привлекал отказ от любых форм соглашательства с «сатанинской властью». С началом коллективизации существовавшие среди членов таких общин настроения уйти, изолироваться от общества усилились. Они не скрывали своей враждебности к советской власти, бойкотировали гос. мероприятия, не вступали в колхозы, уклонялись от военной службы, отказывались получать документы, устраиваться на работу, отдавать детей в школу и т. п.

Точно определить число нелегальных приходов, существовавших в то время, не представляется возможным. Нужно также учитывать, что количество тайных общин не было постоянным: их деятельность могла прекращаться, напр., в связи с арестом священника или организатора молений, а затем снова активизироваться. По примерным оценкам исследователей, всего по стране существовало порядка 10 тыс. не имевших регистрации правосл. приходов. При этом ок. 600 таких правосл. общин действовало в Белоруссии, не менее 5 тыс.- на Украине, более 4 тыс.- в РСФСР (где наибольшее число нелегальных приходов существовало, видимо, в Центр. Черноземье и Поволжье). Религ. деятельность без офиц. регистрации рассматривалась властями как проявление враждебности по отношению к Советскому государству. Однако на деле, став массовым и повсеместным явлением, нелегальная церковная жизнь далеко не всегда вела к преследованиям. Местные власти часто были осведомлены о совершавшихся незарегистрированными общинами богослужениях, но, не считая это серьезным преступлением и не желая лишаться работников и портить свою отчетность, не сообщали об этом в вышестоящие инстанции.

Нелегальная церковная жизнь носила исключительно разнообразный характер. Фактически за пределами легальности оказались все формы церковной деятельности, запрещенные советским законодательством. По словам одного из современников, «жизнь Церкви уходила в подполье... Не сама Церковь, но жизнь, деятельность ее» (Китер . 1998. С. 58). В подполье продолжало развиваться духовное образование. Несмотря на запреты, работали церковно-образовательные кружки для детей и взрослых, причем иногда довольно многочисленные. Существовали в церковном подполье и высшие учебные заведения. В частности, МДА покинула Сергиевский посад (ныне г. Сергиев Посад) осенью 1919 г., но по крайней мере до нач. 1935 г. продолжала работать в Москве нелегально. Профессора читали лекции в подсобных помещениях различных московских храмов, студенты писали выпускные работы, сдавали экзамены и получали дипломы на старых бланках МДА.

Одной из наиболее важных в период репрессий была благотворительная деятельность, сурово преследуемая советской властью. Однако именно благотворительность в условиях повседневного притеснения верующих получила особенно широкое распространение. Помощь «лишенцам», их семьям и репрессированным священнослужителям была как общинная, так и индивидуальная. Общины помогали своим высланным или заключенным пастырям и прихожанам. Часто благотворительную деятельность организовывали и координировали епископы - архиеп. Августин (Беляев) , архиеп. Варфоломей (Ремов) , еп. Иона (Лазарев) , еп. Стефан (Виноградов) и др. Возникали уникальные формы благотворительности. Сщмч. Владимир Амбарцумов организовал помощь семьям священнослужителей-«лишенцев», прикрепив к семьям, тверже стоявшим на ногах, для оказания нуждавшимся заранее определенной регулярной помощи. В некоторых приходах организовывали небольшие приходские больницы и благотворительные кассы.

Хозяйственная деятельность Церкви также переместилась в нелегальную сферу. После ликвидации церковных типографий начал активно развиваться религ. самиздат: копировали от руки или машинописным способом как дореволюционные издания, так и новые произведения - документы церковной публицистики 20-х гг. ХХ в., сочинения авторитетных пастырей. Потребность в элементарных предметах церковного обихода (свечах, просфорах, нательных крестах, венчиках для отпеваний) удовлетворялась за счет кустарного производства. Объем производства подпольных церковных мастерских мог быть очень значительным. Создание таких мастерских преследовалось властями. Власти пресекали и распространение изготовленных верующими предметов церковного обихода и лит-ры.

К. д. в 40-х - нач. 50-х гг. ХХ в.

Великая Отечественная война привела к серьезным изменениям в отношениях гос-ва и Церкви в СССР. После встречи 4 сент. 1943 г. главы Советского гос-ва И. В. Сталина с патриаршим местоблюстителем митр. Сергием (8 сент. 1943 избран патриархом Московским и всея Руси) Церковь и верующие получили значительно большие, чем ранее, возможности для легальной деятельности. В военный и послевоенный периоды произошло возвращение к открытой церковной жизни большинства подпольных общин. Причинами таких изменений стали как заинтересованность советских властей в укреплении своей внешнеполитической репутации, так и патриотическая позиция, занятая во время войны Русской Церковью, в т. ч. большинством нелегальных общин.

Определенную роль также сыграла политика нем. военных властей на оккупированных советских территориях. Оккупационные власти не препятствовали стихийному массовому открытию храмов, выходу из подполья тайных священнослужителей. Всего во время оккупации вновь стали действовать ок. 10 тыс. храмов. После освобождения оккупированных территорий порядка 70% открывшихся там церквей получило от советских властей офиц. регистрацию, в т. ч. 4,6 тыс. храмов - на Украине, 300 - в Белоруссии, более 2 тыс.- в зап. областях РСФСР. Во время оккупации происходило и возвращение тайных монашеских общин в покинутые обители. Так, настоятель Глинской пуст. архим. Нектарий (Нуждин), руководивший после ее закрытия тайной монашеской общиной в Путивле, в 1942 г. вернулся со своими духовными детьми в обитель и возобновил там монашескую жизнь. Всего на оккупированной территории появилось 54 монастыря (48 - на Украине, 5 - в РСФСР и 1 - в Белоруссии).

Легальная приходская жизнь возрождалась и на территории СССР, не затронутой оккупацией, но этот процесс проходил там гораздо сложнее. Приходские общины с нач. 1944 г. активно подавали прошения о регистрации, однако властями удовлетворялось лишь ок. 20% ходатайств - в основном там, где просьбы верующих были особенно многочисленными и настойчивыми. Всего в 1944-1947 гг. на не затронутых оккупацией территориях по разрешению советских властей было открыто ок. 1,3 тыс. церквей. В 1948 г. регистрация новых церковных общин была прекращена; в 1949-1953 гг. происходило закрытие церквей, их число за эти годы снизилось примерно на 1 тыс. (в основном за счет храмов на бывшей оккупированной территории). Важной составляющей процесса легализации был выход на открытое служение духовенства, тайно совершавшего богослужения. В 40-х гг. XX в. незарегистрированное духовенство, нелегально окормлявшее население после закрытия церквей, было главным кадровым резервом Церкви. Так, в Рязанской епархии ок. 80% священников, служивших здесь к 1951 г., ранее состояли за штатом. Бывш. тайные священники пополняли ряды епископата. Так было с архим. Гурием (Егоровым), с иером. Иоанном (Вендландом) , со свящ. Сергием Никитиным (впосл. еп. Стефан).

Если на ранее оккупированных территориях (Украина, Белоруссия, зап. области РСФСР) в связи с легализацией подавляющего большинства незарегистрированных приходов активность церковного подполья падает до минимума, то на оставшейся территории РСФСР, где процесс регистрации религ. общин сдерживался властями, с сер. 40-х гг. XX в. происходит подъем К. д. Появлялись новые виды неподконтрольной властям церковной деятельности, напр. богослужения, совершаемые зарегистрированными священниками за пределами своего прихода (что было запрещено с 1929). Получили широкий размах церковная благотворительность, хозяйственная деятельность, паломничества к святыням. На территории СССР существовали неск. десятков центров нелегальных паломничеств регионального значения, т. е. такие места, к-рые посещали жители неск. соседних областей. Наиболее заметными центрами были колодец на месте курской Коренной пуст. (от 7 до 15 тыс. паломников во 2-й пол. 40-х гг. XX в.), оз. Светлояр (Светлое, Святое) в Горьковской обл. (до 10 тыс. паломников), с. Великорецкое в Кировской обл., Солёный ключ (Солёные ключи) в с. Табынском Башкирской АССР (до 10 тыс.), «святая гора» в Урюпинске Сталинградской обл. Существовало множество объектов паломничества «местного значения».

В 40-х гг. XX в. К. д. окончательно поляризуется. Примерно 2/3 незарегистрированных общин стремились легализоваться и вернуться к храмовому богослужению, сохранить традиц. религ. культуру. Но оставшаяся треть осознала свое подпольное положение как норму, сформировав новую «катакомбную» религ. субкультуру, черты к-рой проявились еще в довоенный период. В годы Великой Отечественной войны большая часть немногочисленных оставшихся в живых деятелей церковной оппозиции - «непоминающие» и иосифляне - со своими общинами примирилась со священноначалием Московского Патриархата и перешла к легальному служению. Др. священники, принадлежавшие к нелегальной церковной оппозиции, были репрессированы в ходе вновь усилившегося в 40-х гг. XX в. преследования нелегальных религ. орг-ций, в т. ч. из умеренных «непоминающих» общин. Так, напр., в 1943-1946 гг. в Москве по делу «Антисоветское церковное подполье» были выявлены и репрессированы священники нелегальных церковных общин, признававшие своим духовным руководителем еп. священноисп. Афанасия (Сахарова) , одного из наиболее авторитетных деятелей «непоминающих». Находясь в заключении, еп. Афанасий воссоединился со священноначалием РПЦ после Поместного Собора 1945 г. и призвал к тому же своих сторонников. К кон. 40-х гг. XX в. общины церковной оппозиции практически лишились последних окормлявших их иереев. Оставшись без пастырей, эти религ. сообщества, к-рые в офиц. советских документах именовали орг-циями ИПЦ, соединились с эсхатологическими полусектантскими группами, обобщенно названными «истинно православные христиане» (ИПХ).

Для сложившейся общности ИПЦ и ИПХ как изоляционистского крыла К. д. были характерны: антисоветский эсхатологизм (отождествление советской власти с властью антихриста); церковно-оппозиционные настроения (вплоть до провозглашения канонической РПЦ «церковью лукавствующих», «церковью сатаны», а ее служителей - «лжепророками»); уход, изоляция от окружающего мира (заканчивая практикой массового затвора); особая роль харизматических лидеров. В рамках «катакомбной» субкультуры сформировалась духовная лит-ра, обосновавшая размежевание с легальной Церковью (различные духовные стихи, «пророчества», напр. «Собрание из списков о преподобном Серафиме Саровском», получившее хождение в это время в Центр. Черноземье, и др.). В кон. 40-х гг. XX в. происходит подъем активности радикального церковного подполья, что особенно проявилось в Центр. Черноземье, где были развиты традиции как эсхатологических групп, так и оппозиционного буевского движения. Однако в 1950-1953 гг. новые репрессии сократили численность местных катакомбных групп почти вдвое.

Формирование «катакомбной» субкультуры обусловило двойственное отношение к нелегальной церковной жизни со стороны епископата РПЦ. В 30-х гг. XX в. отношение легального епископата к подпольным формам церковной жизни было благожелательным. Многие епископы Патриаршей Церкви участвовали в деятельности церковного подполья: сотрудничали с учебными заведениями, рукополагали тайных священников, организовывали благотворительность. Речь, конечно, не шла о руководстве нелегальной церковной жизнью, что было невозможно в условиях жесткой репрессивной политики властей. Взаимодействие осуществлялось через личные связи архиерея и нелегального духовенства. В 40-х гг. XX в. епископат стремился вовлечь в процесс легализации большее число незарегистрированных общин, а также священников, с тем чтобы максимально реализовать новые возможности, открывшиеся перед Церковью, а также с целью не допустить деградации церковной жизни, неизбежной в условиях подпольного существования. Одновременно уклонявшиеся от выхода на открытое служение священники и члены оппозиционных общин подвергались критике со стороны епископата РПЦ.

Со 2-й пол. 40-х гг. XX в. термин «катакомбы» применительно к тайному существованию Церкви в СССР впервые получает широкое распространение в публицистике представителей Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ). В эмигрантской литературе о К. д. говорилось исключительно как о подпольной церковной орг-ции, активно политически противостоящей советскому режиму и при этом оппозиционной священноначалию Московского Патриархата (т. е. фактически под К. д. подразумевались только группы ИПЦ и ИПХ, не имевшие, впрочем, централизованной организации). Утверждения о существовании в СССР Катакомбной Церкви, противостоящей Московскому Патриархату, использовались руководством РПЦЗ в идеологических спорах с РПЦ. Вслед за публицистикой РПЦЗ термин «катакомбное движение» в узком, политизированном значении получил распространение и в зарубежной историографии послевоенного времени (Fletcher. 1971 и др.).

К. д. в сер. 50-х - 80-х гг. ХХ в.

После смерти Сталина в 1953 г. положение религ. орг-ций в СССР улучшилось. Произошло массовое освобождение из мест заключения осужденных священнослужителей и религ. деятелей. С 1954 г. возобновилась регистрация церковных приходов. Постановлением Совета министров СССР «Об изменении порядка открытия молитвенных зданий» от 17 февр. 1955 г. разрешалось регистрировать в упрощенном порядке фактически действовавшие религ. общины, в распоряжении которых имелись молитвенные дома. Возобновившийся процесс легализации общин РПЦ, вынужденно находившихся на нелегальном положении, продолжался до 1958 г., когда по инициативе Н. С. Хрущёва началось новое наступление на Церковь и дальнейшая легализация церковного подполья стала невозможной. В 1959-1963 гг. властями была развернута очередная кампания по закрытию церквей. Были лишены регистрации более 5 тыс. правосл. храмов, выведены за штат ок. 4 тыс. священнослужителей. Параллельно шла кампания по закрытию мон-рей. К 1965 г. был закрыт 41 мон-рь, свои обители были вынуждены покинуть более 3 тыс. иноков и инокинь. С новой силой развернулись репрессии против лидеров подпольных церковных групп. Неск. тыс. членов общин ИПХ были высланы согласно законодательству о борьбе с тунеядством. 28 нояб. 1958 г. ЦК КПСС принял постановление «О мерах по прекращению паломничества к так называемым «святым местам»». От региональных властей требовали не допускать паломничества к неофиц. святыням. Св. источники засыпали, бетонировали, огораживали, выставляли вокруг них милицейские кордоны. Против организаторов и участников паломничеств применялись адм. и судебные меры. После отставки Хрущёва в 1964 г. репрессивные акции против Церкви и верующих в своих наиболее крайних формах были прекращены, но общая политика властей на сужение сферы церковной жизни осталась неизменной.

Последствия «хрущёвских гонений» для отдельных сфер нелегальной церковной жизни в СССР имели различный характер и по-разному оцениваются исследователями. Так, напр., дискуссионным остается вопрос - сопровождалось ли массовое закрытие храмов в эти годы активизацией церковного подполья? Судя по имеющимся в настоящее время данным, хотя в нек-рых регионах (напр., в Горьковской обл.) в этот период наблюдалось увеличение числа незарегистрированных общин, в целом по стране взрывного роста К. д., как это было в 30-х гг. XX в., не произошло. Это можно объяснить тем обстоятельством, что в результате ряда социальных процессов в пору своего окончательного распада вступает сельская община, к-рая вплоть до этого периода оставалась главной социальной базой церковной жизни на приходском уровне, обеспечивая жизнеспособность незарегистрированных приходов. В целом в 50-80-х гг. XX в. нелегальная церковная жизнь сохранялась практически во всех своих формах. Однако заметно уменьшился масштаб и сузился круг участников нелегальной церковной деятельности. Если до Великой Отечественной войны подполье оставалось главным способом сохранения церковной жизни, то теперь ее центр окончательно переместился из нелегальной в легальную сферу.

В нач. 60-х гг. XX в. К. д. все же оставалось достаточно многочисленным. По офиц. данным, в 1961-1962 гг. в стране насчитывалось свыше 700 не имевших регистрации правосл. общин (ок. 7% приходов РПЦ). Часть оставшихся без мест после закрытия церквей священников продолжала нелегально проводить богослужения, исполнять требы. Насельники закрытых обителей пополнили ряды нелегального монашества. Так, монахи закрытой в 1961 г. Глинской пуст. переехали на Кавказ: одни поселились в городах, другие устроили кельи в горах. Но об основании многочисленных «домашних монастырей» вблизи закрытых обителей речь теперь уже не шла. Продолжалась и практика рукоположения отдельными архиереями тайных священников для окормления незарегистрированных общин. В частности, в 1955 г. архиеп. Гурием (Егоровым) был рукоположен прот. Николай Иванов (1904-1990), в 1972 г. митр. Иоанном (Вендландом) - свящ. Глеб Каледа (1921-1994). Получили дальнейшее развитие различные формы духовного самообразования, а также церковный самиздат. В 60-70-х гг. XX в. понятие «катакомбы» из эмигрантской лит-ры переходит в произведения отечественного самиздата, однако здесь в отличие от зарубежной публицистики термин употребляется не только для обозначения политизированных религ. групп, связанных с диссидентами , но и в широком значении - всех правосл. общин, существующих без офиц. разрешения властей.

Изоляционистское крыло К. д. в нач. 60-х гг. XX в. было представлено ок. 200 религ. общинами, к-рые советской статистикой были отнесены к группам ИПЦ и ИПХ. В 1959-1961 гг. Ин-т истории АН СССР организовал экспедиции в Центр. Черноземье для изучения существовавших там с 20-х гг. ХХ в. общин ИПХ. Среди «истинно православных» было обнаружено деление на «духовников» (ок. 30%), считавших возможным перевоплощение Бога в человека, и «книжников» (ок. 70%), верных основным канонам правосл. Церкви. Общины ИПХ в это время сохранялись в Центр. Черноземье и соседних областях Украины; на юге РСФСР - в Ростовской обл., Краснодарском и Ставропольском краях; в Ср. и В. Поволжье, а также на юге Зап. Сибири. К сер. 70-х гг. XX в. в стране насчитывалось не более 130 нелегальных общин ИПХ, которые объединяли порядка 2,5 тыс. чел. Примерно половина общин концентрировалась в Центр. Черноземье. Исследования, проведенные в 1970-1973 гг. и в нач. 80-х гг. XX в., выявили раскол ИПХ на неск. толков и постепенный спад их деятельности, наблюдавшийся еще с сер. 60-х гг. XX в. В изоляционистских общинах в это время шел быстрый процесс уменьшения численности из-за практиковавшегося безбрачия и старения членов групп. Последние открытые выступления общин ИПХ произошли в 1981 г. в связи с обменом паспортов.

Появлялись и новые нелегальные общины, относившие себя (чаще всего самозванно) к различным традициям церковной оппозиции. Оформились неск. имевших иерархическое руководство группировок. Самую большую «иерархию» создал проживавший в Краснодарском крае бывш. заштатный свящ. «схимитрополит» Геннадий Секач, которого «рукоположил» «катакомбный епископ Серафим» - ставший известным еще до войны самозванец Михаил Поздеев. Вместе со своим заместителем «митрополитом» Ф. Гуменниковым Г. Секач совершил более 10 «епископских хиротоний». Общины голынцев возглавлял объявивший себя «архиепископом» Антонием свящ. Тихон Голынский-Михайловский, к-рый утверждал, что в 1939 г. в лагере он был тайно хиротонисан группой заключенных архиереев и назначен главой ИПЦ. К андреевской преемственности относили себя «епископы» Димитрий Локотков в Тюменской обл. и Феодосий Бахметьев в Горьковской обл. История этих и других катакомбных групп 70-х гг. XX в.- алфеевцев, викентьевцев, климентовцев, пафнутьевцев, евсевиан и др.- не вполне ясна и сомнительно документирована. Самозваных «архиереев» обычно признавали только их сторонники. Значительным авторитетом в К. д. в это время пользовались иеромонахи Гурий (Павлов), возглавлявший тайные общины в Чувашии, в прошлом соратник оппозиционного еп. Нектария (Трезвинского) , и Лазарь (Журбенко) , тайно рукоположенный во иерея (по др. сведениям - во диакона) Иркутским еп. Вениамином (Новицким) , а с нач. 70-х гг. XX в. перешедший на нелегальное положение.

Все более активными становятся попытки контактов между К. д. и РПЦЗ. На протяжении 50-60-х гг. XX в. Зарубежная Церковь заявляла о духовном единстве с Катакомбной Церковью. Архиерейский Собор 1971 г. дал развернутое определение того, что в РПЦЗ понималось под Катакомбной Церковью: «Свободная часть Русской Церкви, находящаяся за рубежом СССР, душой и сердцем с исповедниками веры, которых в антирелигиозных руководствах называют «истинными православными христианами», а в общежитии нередко именуют «Катакомбной Церковью», ибо им приходится скрываться от гражданской власти, подобно тому как в первые века Христианства скрывались верующие в катакомбах». В 1976 г. нелегальная церковная община в Ленинградской обл., окормлявшаяся последним остававшимся в живых иосифлянским иереем Михаилом Рождественским, переслала из СССР письмо с просьбой о присоединении к РПЦЗ и была принята в юрисдикцию Зарубежной Церкви. В 1982 г. по поручению Архиерейского Синода РПЦЗ Каннский еп. Варнава (Прокофьев), прибывший по туристической визе в Москву, хиротонисал Лазаря (Журбенко) во епископа. Тайно представляя РПЦЗ в СССР, еп. Лазарь окормлял ок. 50 нелегальных общин, причислявших себя к разным катакомбным традициям.

После принципиального изменения гос. политики в отношении Церкви во 2-й пол. 80-х гг. XX в., при М. С. Горбачёве , для религ. жизни уже не существовало ограничений. Возникли все условия для легализации общин К. д. Незарегистрированные приходы РПЦ получили возможность для регистрации, а тайные священники смогли перейти к открытому служению. Вышли из подполья и священнослужители, не признававшие священноначалия Московского Патриархата. Большинство не связывавших себя с РПЦ правосл. общин примкнули к РПЦЗ. В 1990 г. перешел на легальное положение еп. Лазарь (Журбенко), тогда же к РПЦЗ присоединились катакомбные группы иером. Гурия (Павлова), который в следующем году был возведен в сан архимандрита и утвержден Синодом РПЦЗ кандидатом на епископскую хиротонию, но примкнул к одной из неканоничных греко-старостильных юрисдикций («Авксентьевский синод»), где стал «епископом Казанским». Архиерейский Синод РПЦЗ отказал в признании каноничности «иерархий» Антония Голынского-Михайловского, Геннадия Секача и др. самозваных катакомбных «архиереев». Все рукоположенные ими клирики могли приниматься в РПЦЗ только через повторную хиротонию. Часть бывших тайных общин воздержалась от легализации, но даже без офиц. регистрации они не имели препятствий для своей деятельности со стороны гос-ва. К. д. фактически прекратило существование.

Арх.: ГАРФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 32, 891; Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 236; Ф. 6991. Оп. 1. Д. 305, 321, 322, 352, 488; Оп. 6. Д. 630; Ф. 9401. Оп. 2. Д. 65, 236; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 32. Д. 142; Оп. 125. Д. 181, 593; Оп. 132. Д. 109; ЦА ФСБ РФ. Д. 1000256.

Лит.: Навагинский С . Церковное подполье: (О секте «федоровцев»). Воронеж, 1929; Андреев И. М . Заметки о катакомбной церкви в СССР. [Джорд.,] 1947; Константинов Д., прот. Гонимая Церковь. Н.-Й., 1967; Fletcher W. С . The Russian Orthodox Church Underground, 1917-1970. L.; N. Y., 1971; Демьянов А. И . Истинно-православное христианство: Критика идеологии и деятельности. Воронеж, 1977; Новоселов М. А. Письма к друзьям. М., 1994; Арсений (Жадановский), еп. Воспоминания. М., 1995; Каледа Г., прот . Очерки жизни правосл. народа в годы гонений: (Восп. и размышления) // АиО. 1995. № 3(6). С. 127-144; Шкаровский М. В . Петербургская епархия в годы гонений и утрат: 1917-1945. СПб., 1995; он же . Иосифлянство: Течение в РПЦ. СПб., 1999; он же . РПЦ при Сталине и Хрущеве: (Гос.-церк. отношения в СССР в 1939-1964 гг.). М., 1999; он же . Александро-Невское братство, 1918-1932 гг. СПб., 2003; он же . Судьбы иосифлянских пастырей: Иосифлянское движение РПЦ в судьбах его участников: Арх. док-ты. СПб., 2006; Китер Н . Правосл. Церковь в СССР в 1930-е гг. // ЦИВ. 1998. № 1. С. 44-63; Осипова И. И . «Сквозь огнь мучений и воду слез...» М., 1998; Чумаченко Т. А . Государство, правосл. Церковь, верующие: 1941-1961 гг. М., 1999; Проценко П. Г. Биография еп. Варнавы (Беляева). Н. Новг., 1999; Иоанн (Вендланд), митр. Кн. Федор (Черный). Митр. Гурий (Егоров): Ист. очерки. Ярославль, 1999; Василевская В. Я. Катакомбы XX в.: Восп. М., 2001; Дамаскин (Орловский), игум . История Рус. Правосл. Церкви в док-тах Архива Президента РФ // 2000-летию Рождества Христова посвящается. М., 2001. С. 78-112; Игнатия (Пузик), мон. Старчество в годы гонений: Прмч. Игнатий (Лебедев) и его духовная семья. М., 2001; Рафаил (Карелин), архим . Тайна спасения: Беседы о духовной жизни: Из восп. М., 2001; Беглов А. Л . Церковное подполье в СССР в 1920-1940-х гг.: Стратегии выживания // Одиссей: Человек в истории, 2003. М., 2003. С. 78-104; он же . Эволюция церк. жизни в условиях подполья: Итоги 20-летия (1920-1940-е гг.) // АиО. 2003. № 2(36). С. 202-232; он же . Церковная оппозиция в 1940-е гг. // Там же. 2006. № 2(46). С. 111-133; он же . Православное образование в подполье: Страницы истории // Там же. 2007. № 3(50). С. 153-172; он же . В поисках «безгрешных катакомб»: Церк. подполье в СССР. М., 2008; Журавский А. В. Во имя правды и достоинства Церкви: Жизнеописание и труды сщмч. Кирилла (Казанского) в контексте ист. событий и церк. разделений ХХ в. М., 2004; Косик О. В. Следственное дело «Антисоветское церковное подполье» (1943-1946) // ЕжБК. 2004. С. 273-282; Письма игум. Афанасии (Громеко) митр. Евлогию (Георгиевскому): Архив митр. Евлогия / Публ.: Н. Т. Энеева // Проблемы истории Рус. зарубежья: Материалы и исслед. М., 2005. Вып. 1. С. 362-374; Мазырин А. В., свящ . Высшие иерархи о преемстве власти в РПЦ в 1920-1930-х гг. М., 2006; Кравецкий А. Г. Свт. Афанасий Ковровский: Биогр. очерк. Владимир, 2007; «О, Премилосердый... Буди с нами неотступно...»: Восп. верующих Истинно-Православной (Катакомбной) Церкви: Кон. 1920-х - нач. 1970-х гг. / Сост.: И. И. Осипова. М., 2008; Поляков А. Г . Викторианское течение в РПЦ. [Киров], 2009.

А. Л. Беглов, М. В. Шкаровский

Ы мой оппонент утверждал, что ни РПЦЗ, ни Катакомбная Церковь. ни Церковь ИПХ Греции и Кипра, как и МП - не являются Церковью, ибо не исповедуют Истину во всей полноте .
"... Покаяния в виде осуждения отступлений патриарха Тихона и его сподвижников, поддержавших революцию в России я ни у кого не встречал...."
"...Иными словами кто из них публично изрек анафемы на революционеров?"
"...Насчёт новомучеников. Принявшие кончину от большевиков, но не покаявшиеся в отступлении от чистоты вероисповедования, не могут считаться таковыми".И т.п.

Такое "исповедничество" приводит к полному тупику: видимой земной Церкви Христовой уже нет.Или Она уже - в глубокой пустыне.

Но при этом он сам состоит в некой "Необозримой" Церкви Христовой, являя чистоту и высоту Исповедничества...

Такое исповедание - есть хула на Господа, сказавшего "Созижду Церковь Мою, и врата адовы не одолеют Ее"(Мф.16:18) и на Церковь Христову.
Ибо обетование Господне относится именно к Земной Церкви.

Церковь определяется стоящим в Истине Епископатом, такие Епископы есть, и последние времена, когда верных Христу Епископов не будет и Церковь будет там, где "двое или трое" соберутся во имя Господа (без Епископа) - еще не наступили.

Ниже - некоторый фактологический материал касаемо Исповедничеству Катакомбной Церкви.
А сомневаться в Исповедническом подвиге Сонма Новомучеников, прославленных в РПЦЗ, среди которых было множество Епископов и Митрополитов - есть невежество и святотатство, ибо имеется масса писем, документов и воззваний их, подтверждающих тот факт, что они были замучены именно за Исповедание Истины Христовой, а не по политическим мотивам.

АНАФЕМА ИОСИФЛЯН НА РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ - СЕРГИАН:

«Безумно утверждающим обновленческую ересь сергианства; учащим, яко земное бытие Церкви Божией может быть основанным на отрицании истины Христовой, и утверждающим, яко служение богоборным властем и верность их безбожным повелением, попирающе священныя каноны, святоотеческое предание и божественныя догматы и разрушающе все христианство, спасает Церковь Христову; и почитающим антихриста и слуг его и предтеч его и всех присных его, яко законную власть от Бога; и богохульствующим противу новых исповедников и мучеников: анафема».

Из Постановлений и Указов Русской Катакомбной Церкви 1928 -- 2005 годов

Постановление «Кочующего» Поместного Собора Русской Церкви 1928 года

1) Сергиевцы ("Московская Патриархия"- прим. администратора сайта) - еретики, и равны по нечестию обновленцам, но превосходят последних лютым зверонравием.

2) Благодати у сергиевцев нет, таинства не совершаются, а вместо священнодействий - сквернодействия.

3) Прекратить принимать обновленцев и сергиевцев посредством покаяния. Отныне народ и клир принимаются через миропомазание (если крещены не погружением, а обливанием или кроплением, то крестить).

4) Обновленческого и сергиевского поставления клир является простыми мужиками, но не священнослужителями.

5) Подтверждение анафемы 6 декабря 1922г., наложенной патр. Тихоном на обновленцев: они суть еретики, извратившие все церковное учение, разрушившие церковный строй и первые установившие почитание безбожной власти.

6) Сергиевцам, со своим учителем Сергием Старогородским, учащим, что богохульная, безбожная и беззаконная «власть» есть власть, от Бога данная, по слову Апостола, и этим нечестивым учением раздирающим тело Христово: Анафема.

7) Подтверждение анафемы 19 января 1918г., наложенной патр. Тихоном и Св. Собором на бывших христиан, ставших богохульниками; т.к. советская власть - есть власть богохульников и христогонителей, то действие анафемы сильно распространяется на безбожную власть, и следует молиться не за нее, а об избавлении людей своих от горького мучительства безбожной власти и о страждущей земле Российской. Устанавливаем чтение после службы особой молитвы о гонимой и многострадальной Церкви.

+ + +
Освященный Собор Русской Истинной Православной Катакомбной Церкви, проходивший 30 января/12 февраля 2001 года в монастыре Покрова Божией Матери

На Соборе присутствовали:

1. Схимитрополит Феодосий
2. Архиепископ Адриан
3. Архиепископ Иоанн
4. Епископ Владимир
5. Архимандрит Афанасий
6. Архимандрит Никита
Продолжение здесь.

Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии Алмазов Борис Александрович

Катакомбная церковь

Катакомбная церковь

В качестве синонима используется термин «Истинно-Православная Церковь» (ИПЦ) – собирательное именование (обычно как самоидентификация) тех представителей российского духовенства и общин, которые начиная с 1920-х годов отвергали подчинение юрисдикции Московского патриархата первоначально во главе с митрополитом Сергием (Страгородским), обвинив его в сотрудничестве с коммунистическими властями, и перешли на нелегальное положение. Среди основателей Катакомбной Церкви традиционно выделяют митрополита Иосифа (Петровых), архиепископов Феодора (Поздеевского) и Андрея (Ухтомского). Вокруг них сформировались, соответственно, движения «иосифлян», «даниловцев» и «андреевцев», состоявшие из части архиереев, духовенства и мирян, не признавших Декларацию митрополита Сергия 1927 года о лояльности церкви по отношению к советской власти. Московских истинно-православных часто называют «непоминающими» за отказ поминать на церковных службах митрополита Сергия. Также члены движения называли себя истинно-православными христианами, или «тихоновцами», по имени патриарха Тихона.

Вплоть до 1970-х годов словосочетание «Катакомбная церковь» не было широко распространено в движении, а бытовало лишь среди духовенства и интеллигенции, преимущественно ленинградских, а также в заграничной прессе.

В 1920-1950-х годах движение «истинно-православных христиан» носило очень широкий характер и насчитывало, по всей видимости, десятки тысяч людей. Социальную основу его составляло духовенство, монашество и крестьяне – единоличники, отказавшиеся вступать в колхозы и, как правило, подвергавшиеся раскулачиванию и ссылке в Сибирь.

Подавляющее большинство единоличников исповедовали взгляды «истинно-православных» и находились под влиянием катакомбного священства и проповедников.

Вплоть до конца 1950-х годов в СССР число подпольных православных общин, по всей видимости, измерялось тысячами. Организационно они не были связаны (организации существовали лишь на бумаге, в делах НКВД). Поэтому говорить об общей идеологии движения трудно.

В подполье находились как общины, вполне лояльно относившиеся к Московскому патриархату, но не имевшие возможности зарегистрироваться и собираться легально, так и те, кто считал, что пришла власть антихристова, по духу, и с официальной церковью не может быть никакого контакта. Несмотря на отсутствие общей идеологии и какой-либо организации, подполье существовало – как социальная сеть и религиозная общность.

Общим во взглядах радикальных истинно-православных групп было стремление как можно меньше контактировать с советским обществом и государством. В связи с этим некоторые «истинно-православные» отказывались брать советские паспорта, официально устраиваться на работу, отдавать детей в школу, служить в армии, прикасаться к деньгам, разговаривать с официальными лицами («молчуны») и даже использовать общественный транспорт. Во время Великой Отечественной войны некоторые истинно-православные восприняли немецкую армию как освободителей.

Священников, не признававших Декларацию митрополита Сергия, репрессировали, они не могли легально осуществлять церковные службы. В результате собрания проходили подпольно, в условиях строгой секретности. Характер «катакомбных» групп сильно зависел от политической ситуации в регионе. Так, в северных областях общины формировались в основном вокруг священников, а в Черноземье, где почти все духовенство в 1920-х годах было уничтожено, и ради сохранения верности духу Христову миряне объединялись сами, а некоторые стали идейными беспоповцами.

Жестокие преследования «истинно-православных» продолжались с разной интенсивностью все годы Советской власти – прежде всего, в годы коллективизации, сталинизма, а затем – в начале 1960-х годах. Последняя волна репрессий против Катакомбной церкви началась в 1959 году – и особенно усилилась после хрущевского указа 1961 года о борьбе с тунеядством. По нему были сосланы и посажены тысячи «истинно-православных», отказывавшихся официально устраиваться на работу (и, как правило, работавших по договорам).

В 1961–1962 годах арестовали почти всех активных членов «катакомбных» общин. В ссылке некоторые «истинноправославные» продолжали отказываться от официального трудоустройства, что вело к суду и отправке в лагерь. Там отказ от работы, как правило, приводил к фактически бессрочному заключению в карцер – что приводило к гибели. К началу 1970-х годов большинство оставшихся в живых истинно-православных вышло на свободу – однако движение было обескровлено.

В 1960-1970-х годах, одновременно со стремительным вымиранием деревни, истинно-православное подполье теряло свой массовый характер, частично вливаясь в официальную РПЦ Московского патриархата.

К перестройке катакомбное движение почти полностью лишилось старого духовенства тихоновской преемственности. Последние канонические катакомбные епископы: Петр (Ладыгин) († 1957), Варнава (Беляев) († 1963) и Димитрий (Локотко) († 1970-е), после смерти которых не осталось в живых ни одного «катакомбного» архиерея, чье преемство восходило бы к епископату указанных общин и не подлежало бы сомнению.

Оставшись в результате репрессий и гонений в СССР без архипастырей, многие катакомбные священники ИПЦ, стремясь урегулировать свое каноническое положение, с конца 1950-х годов начали поминать на богослужениях Первоиерархов РПЦЗ, считавших ИПЦ «церковью-сестрой».

В 1977 году в Архиерейский синод РПЦЗ через катакомбного иеромонаха Лазаря (Журбенко) обратилась группа священников Катакомбной церкви из СССР, лишившихся епископского окормления после смерти своего иерарха. Они были приняты в каноническое подчинение РПЦЗ, их непосредственным епископом стал председатель Архиерейского синода митрополит Филарет (Вознесенский).

В 1982 году, по решению Архиерейского Собора РПЦЗ, состоялась тайная хиротония в Москве епископа Лазаря (Журбенко) для окормления катакомбной паствы в СССР.

В 1990-е годы многие катакомбные общины окончательно вышли из подполья и официально обратились за окормлением к Русской Православной Церкви за границей и различным юрисдикциям ИПЦ Греции. Однако часть катакомбных общин по-прежнему не связана друг с другом и какими-либо зарегистрированными церквями, объединяясь лишь вокруг своих наставников. Общая численность «катакомбных» на 2009 год, видимо, насчитывает несколько сотен (вряд ли более 1000) человек.

В 1920-х годах в Греческой, Болгарской и Румынской христианских церквях тоже произошли расколы, поводом послужил переход на новоюлианский календарь, воспринятый наиболее радикальной частью верующих как отступничество от христианства. Верующие, отделившиеся от перешедших на новый стиль в этих странах, также часто называют себя истинно-православными христианами.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

МИФ 1: Украине нужна независимая Поместная Церковь. УПЦ - Церковь Кремля. Пятая колонна. Это Российская Церковь в Украине ИСТИНАВ православном понимании Поместная Церковь - это Церковь определенной территории, которая находится в единстве со всеми Православными

3. Дух и Церковь На византийском литургическом языке термин komonia («общение») является специфическим выражением, обозначающим присутствие Святого Духа в евхаристической общине, и одним из ключевых понятий в трактате Василия Великого о Святом Духе . Это замечание Важно

Церковь Рауль Дедерен

III Проблема видимой церкви. Церковь, как „corpus permixtum". Знание и вера. Писание и Предание. Церковь - хранитсиьница их и fides implicita Итак, идея церкви раскрывается нам, как един ство тела Христова - всего человечества, спасеннаго Им, в любви, знании и жизни по абсолютным истинам

Церковь До сих пор, касаясь церковно-ритуального закона, мы не ставили себе вопроса о значении Церкви для народной религиозности. Что экклезиология не стоит в центре его богословия, это совершенно ясно. Но если бы мы предположили, что роль Церкви для народа исчерпывается

ЦЕРКОВЬ Призыв - собрание Первая община учеников Христа известна в истории под именем Церкви (ekklesia), - именем, являющим ее внутреннюю сущность.По-гречески «экклесия» (от глагола ek-kalo - призывать) означает собрание людей вследствие призыва, приглашения. Первые ученики

1. Церковь и мир Рознятся ли они между собой или составляют единство? По Иоанну, между ними пролегает четкая граница: «не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне» (Ин 17, 9). Но у него же чуть раньше: «ты дал Ему власть над всякою плотью» (17, 2). И далее: «Я в них, и Ты во Мне; да

Катакомбная сеть Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого, оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов и судит помышления и намерения сердечные.Евр. 4:12.ИСТИННЫЙ ПРОРОК тот, кто умеет склонить дух человеческий к раскаянию. Он

11. ЦЕРКОВЬ Церковь есть общество верующих, которые исповедуют Иисуса Христа как Господа и Спасителя.Как и народ Божий в ветхозаветные времена, мы оказались вызванными из мира, и объединились для богослужения, для общения, для назидания Евангелия и служения всему

Церковь и право. Церковь и государство. В современной жизни огромное место принадлежит праву, как силе, регулирующей человеческие отношения. Неверно было бы выводить ценность права из положения, которое впервые высказал английский философ Гоббс, что «человек человеку

Церковь Вопрос об основаниях христианской веры имеет не сугубо теологическое значение. Человек всегда создает институты, избавляющие его от личной ответственности, будь-то государство или церковь. Влияние церкви как общественного института простирается далеко за

1. Церковно-исторические примеры, доказывающие, что церковь православная есть единая истинная церковь. 1. Однажды св. Ефрем патриарх антиохийский, узнал, что один находившийся в Иерапольской стране, столпник вдался в ересь. Случай этот имел большое значение. Столпник как

VII. Церковь. Вознесшийся Господь исполнил обетование, и в Пятидесятницу в мир снизошел Дух, «Утешитель и Освятитель Церкви». Не иной Дух говорил в законе и пророках, сходил на праведников Ветхого Завета. Но «благодать Нового Завета» есть большая благодать. «Благодать

2. Когда возникло различие в способе крещения от левого плеча к правому (современные католики, протестанты, армянская православная церковь и др.) и от правого к левому (наша церковь)? Вопрос:Когда возникло различие в способе перекреститься от левого плеча к правому

Катако́мбная це́рковь (Катакомбники ) - собирательное именование тех представителей российского православного духовенства, мирян, общин, монастырей, братств и т. д., которые начиная с 1920-х в силу различных причин перешли на нелегальное положение . В узком смысле под понятием «катакомбная церковь» понимают не просто нелегальные общины, а общины, отвергшие после 1927 года подчинение Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию (Страгородскому) , и находившиеся на антисоветских позициях. В таком значении (с положительной коннотацией) этот термин был популяризирован Русской зарубежной церковью сперва в русском зарубежье, а потом и в СССР путём отправки туда нелегальной литературы . В качестве синонима «катакомбной церкви» в этом значении используется и термин Истинно-Православная Церковь (ИПЦ) , но как отмечает историк Михаил Шкаровский : «катакомбность Церкви не обязательно означает её непримиримость. Этот термин охватывает всякую неофициальную и поэтому не контролируемую государством церковную деятельность» .

Организационно «катакомбные» общины как правило не были связаны (организации существовали лишь на бумаге, в делах НКВД) . Поэтому говорить об общей идеологии движения трудно. В подполье находились как общины, вполне лояльно относившиеся к Московскому Патриархату, но не имевшие возможности зарегистрироваться и собираться легально, так и те, кто считал, что пришла власть антихристова , по духу, и с официальной церковью не может быть никакого контакта. Несмотря на отсутствие общей идеологии и какой-либо организации, подполье существовало - как религиозная общность и характерная субкультура .

Кроме того, в «катакомбах» пребывали и неправославные движения: протестанты , иудеи , мусульмане , а с 1946 года - и украинские униаты , однако термин «катакомбное движение» получил распространение в публицистической, в мемуарной и отчасти в исторической литературе только применительно к православной церкви, включая близкие к ней по традиции религиозные группы .

Первые тайные православные общины появились в советской республике уже вскоре после Октябрьской революции - в 1918 году, вслед за выходом январского воззвания Патриарха Тихона , предававшего анафеме гонителей Церкви. Ярко проявившее себя в годы гражданской войны крестьянское повстанчество в России возникло во многом на религиозной почве .

Возникновение обновленчества как господствующего течения весной 1922 года стало основной причиной появления тайных церквей, где службы проходили нелегально, уже в значительной части районов страны. Ушли в «катакомбы» также выступавшие против изъятия церковных ценностей и «ревнители» Православия, вошедшие в конфликт с Патриархом Тихоном и митрополитом Петроградским Вениамином (Казанским) , которые соглашались на заключение компромиссов с безбожной властью .

Практическим создателем сети нелегальных приходов и монастырей выступила влиятельная даниловская группа архиереев , возглавляемая архиепископом Волоколамским Феодором (Поздеевским). С даниловцами был связан и сыгравший чрезвычайно важную роль в создании катакомбной церкви архиепископ Уфимский Андрей (Ухтомский) , который совершил в 1920-е годы хиротонии (вместе с другими архиереями) более 10 тайных епископов (впрочем, многие из андреевских епископов затем признали митрополита Сергия).

Принято считать, что катакомбное движение после 1927 года возглавили митрополиты Иосиф (Петровых) и Кирилл (Смирнов) , архиепископы Феодор (Поздеевский) , Андрей (Ухтомский) , Серафим (Самойлович) , епископы Виктор (Островидов) , Алексий (Буй) и другие. Вокруг них сформировались движения «иосифлян », «даниловцев », «андреевцев », «буевцев » и другие, состоявшие из части архиереев, духовенства и мирян, не признавших Декларацию митрополита Сергия 1927 года о лояльности церкви по отношению к советской власти.

Однако, как указывает историк Алексей Беглов , легальные «оппозиционеры» Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию (Страгородскому) не были редкостью. Например, «иосифляне» часто старались действовать в рамках зарегистрированных приходов. С 1928 по 1931 году в Харькове легально окормлял свою паству «иосифлянский» епископ Павел (Кратиров) . В 1930-е годы легальные иосифлянские храмы, по данным Михаила Шкаровского , существовали в Воткинской, Вятской, Казанской епархиях . В самой Казани их было шесть. По его же подсчетам, в конце 1920-х годов к непоминающим митрополита Сергия присоединился 61 легальный приход Ленинградской епархии, в том числе 23 в Ленинграде. В Москве последний легальный непоминающий храм был закрыт в 1933 году, а в Ленинграде такой же приход продолжал действовать до 1943 года .

С другой стороны существовали нелегальные «сергианские» общины . Протоиерей Глеб Каледа , восемнадцать лет совершавший подпольное священническое служение, находясь в юрисдикции Русской Православной Церкви Московского Патриархата, писал: «Храмы закрывались, но появлялись катакомбные церкви. Они были двух типов: одни не признавали местоблюстительства митрополита Сергия, а другие признавали, а сам митрополит Сергий одной рукой подписывал свои декларации, а другой рукой посвящал ставленников для подпольных храмов» .

В 1930-е годы произошло очень сильное изменение состава катакомбников. Если в конце 1920-х годов в подполье находились лишь «истинно-православные» и часть иосифлян, то теперь они стали составлять меньшинство. В 1930-е годы, в результате закрытия большинства православных храмов, самую многочисленную часть катакомбников составили верующие, никогда не порывавшие с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским). Они оказались в подполье потому, что открытое совершение религиозных обрядов оказалось невозможным. В «катакомбы» были вынуждены уйти и умеренные группы «непоминающих » .

Экзарх Прибалтики митрополит Сергий (Воскресенский) свидетельствовал о большом числе катакомбных общин, лояльных Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Сергию (Страгородскому). В своём докладе немецким властям в 1941 году он писал :

В России была вообще очень деятельная тайная религиозная жизнь - тайные священники и монахи, катакомбные церкви и богослужения, крещения, исповеди, причащения, браки, тайные богословские курсы, тайное хранение богослужебной утвари, икон, богослужебных книг, тайные сношения между общинами, епархиями и Патриаршим Управлением. Чтобы уничтожить также и катакомбную Патриархию понадобилось бы казнить и всех епископов, в том числе и тайных, которые были бы несомненно посвящены в случае нужды.

Общим во взглядах радикальной части «истинно-православных» групп было стремление как можно меньше контактировать с советским обществом и государством. В связи с этим некоторые «истинно-православные» отказывались брать советские паспорта, официально устраиваться на работу, отдавать детей в школу, служить в армии, прикасаться к деньгам, разговаривать с официальными лицами («молчуны ») и даже использовать общественный транспорт. Во время Великой Отечественной войны некоторые «истинно-православные» восприняли немецкую армию как освободителей.

Во время войны часть наиболее непримиримо настроенных к Московской Патриархии катакомбников сотрудничала с оккупационной администрацией. В результате оккупации части территории СССР немецкими войсками в 1941-1944 годы возможность бежать на Запад получили многие священнослужители и миряне, пополнившие клир РПЦЗ .

Произошла также активизация нелегальных общин и на неоккупированных территориях. В июньском 1943 года спецсообщении начальника Управления НКГБ по Пензенской области говорилось о деятельности более 20 нелегальных и полулегальных групп, устраивавших моления на частных квартирах. В некоторых регионах таких групп насчитывалось сотни. В докладной записке председателя Совета по делам РПЦ Георгия Карпова Вячеславу Молотову от 5 октября 1944 года подчеркивалось :

В областях с незначительным количеством действующих церквей и в районах, где нет церквей, отмечается массовое распространение групповых богослужений в домах верующих или под открытым небом…, причём в этих случаях для совершения обряда верующими приглашается несостоящее на регистрации духовенство… В своей значительной части актив таких церковных незарегистрированных групп и духовенство, в них состоящее, оппозиционно настроены по отношению к легальной патриаршей православной церкви, осуждая последнего за лояльное отношение к советской власти и за патриотические позиции в своей деятельности. Большое количество верующих-фанатиков, находясь под влиянием этих групп …, в своих настроениях резко отличаются от групп верующих, находящихся под влиянием патриотически настроенного духовенства легальной церкви. Это же положение влечет за собой всякого рода «рецидивы» значительного оживления религиозных настроений в виде так называемого «обновления» икон, распространения «святых» писем, … а также агитации о гонении в СССР на религию и церковь…

Преследование тайных священнослужителей усилились с осени 1943 года. Советские власти наряду с радикальным улучшением отношения к Московской Патриархии попытались произвести в 1943-1946 годы разгром в «катакомбах», что им во многом удалось. В 1944 годы большинство выявленных «истинно-православных» на неокуппированной Европейской части СССР было депортировано или заключено в лагеря, в последующие два года происходило жесткое преследование их на бывших оккупированных территориях. Лаврентий Берия 7 июля 1944 году в своём секретном письме Сталину отмечал, что на территории Воронежской, Орловской, Рязанской областей было выявлено несколько организаций «истинно-православных христиан», но арест активных участников не оказал должного воздействия на других членов и поэтому целесообразно провести массовое выселение этих людей в Омскую, Новосибирскую области и Алтайский край, после чего 15 июля 1673 человека одновременно из 87 населенных пунктов насильственно переселили на восток .

Появившиеся возможности легально совершать религиозные обряды, открывать храмы способствовали постепенному возвращению в окрепшую Московскую Патриархию её паствы, вынужденно ушедшей в 1930-е годы в подполье. Перед нелегким выбором оказались различные группы и течения «непоминающих » и «истинно-православных». Со смертью Патриаршего Местоблюстителя Петра (Полянского) и избранием Патриарха Алексия отпадало прежнее каноническое основание для самостоятельного управления - «узурпация» первосвятительской власти митрополитом Сергием, но в то же время прежняя практика в отношениях с государством была продолжена новым Первоиерархом. В итоге в Патриаршую Церковь вернулись не только часть иосифлян, но и большинство «непоминающих». Существенную роль здесь сыграла позиция имевшего значительный авторитет среди катакомбников епископа Ковровского Афанасия (Сахарова) , который написал также окружное послание в катакомбные общины и скиты с призывом «вернуться в лоно» Патриаршей Церкви .

Во второй половине 1940-х годах численность катакомбников существенно уменьшилась. При этом там оставалось относительно небольшое количество тех, кто стал возносить молитвы за Патриарха Алексия I, продолжая находиться на нелегальном положении. Уже 14 февраля 1947 году Георгий Карпов в итоговом отчёте ЦК ВКП(б) за 1946 год с удовлетворением писал, что внутренняя работа «способствовала сокращению роста церковного подполья в стране». Несмотря на это, проблема Катакомбной Церкви для властей во второй половине 1940-х годах продолжала оставаться достаточно острой. В справке отдела пропаганды и агитации Воронежского обкома ВКП(б) от 9 апреля 1948 года, составленной в ответ на специальный запрос соответствующего управления ЦК, сообщалось :

Наряду с официально действующими православными церквами в области существует большое количество нелегальных групп верующих православного толка, из которых наиболее распространенным течением являются «истинно-православные христиане»…, «ИПХ» исповедуют православную веру, но не признают ныне действующих церквей, как связанных с «безбожной Советской властью и коммунистами». Основные кадры «ИПХ» состоят в основном из бывших монашек, монахов, черничек и религиозно настроенных бывших кулаков… За 1947 год и 3 месяца 1948 года Управлением МГБ вскрыто и ликвидировано 11 антисоветских групп «ИПХ» с общим количеством арестованных 50 человек… Члены группы «ИПХ» систематически участвовали в нелегальных сборищах, где наряду с молениями, обсуждали вопросы форм ведения антисоветской деятельности среди населения. Распространяли провокационные слухи о якобы скорой войне СССР с Америкой и другими капиталистическими странами и гибели в этой войне Советского Союза. В период выборов в Верховные органы Советской власти призывали население не участвовать в них, не работать в колхозах, отказываться от уплаты налогов и госплатежей. Вели работу по вовлечению в антисоветские группы новых участников…

Во второй половине 1948-1949 годы ситуация ещё более осложнилась. В связи с новым изменением государственной церковной политики в худшую сторону, прекращением открытия храмов произошел определенный «рост рядов» Катакомбной Церкви. 5 августа 1948 г. Г. Карпов писал в Совет Министров СССР, что Совет по делам РПЦ «находит нужным совместно с МГБ и МВД СССР разработать мероприятия по ликвидации всякого рода нелегальных отправлений религиозных служб и обрядов и нелегальных молитвенных домов». Карпов ссылался на большие масштабы подобной деятельности и указывал, что в Рязанской области при 86 официально действующих церквах в 193 населенных пунктах проводят службы незарегистрированные священники. Начальник Управления МГБ по Тульской области в ноябре 1948 году сообщал об активизации в последнее время церковников нелегалов, бродячих монахов, отмечая деятельность 30 священников не признающих Московскую Патриархию .

25 апреля 1949 года встревоженный Карпов направил секретарю ЦК ВКП(б) Георгию Маленкову специальную секретную информационную записку «О религиозных пережитках, выражающихся в исполнении обрядов и массовых молений по нелегальной (не состоящей на регистрации) церкви, и о лицах, занимающихся нелегальной церковной деятельностью», в которой подчёркивалось: «Деятельность в течение многих лет таких нелегальных молитвенных домов, пещер, тайных избушек и т. п. представляет собою крайне политически вредные явления, так как организаторы этих молитвенных домов и их священнослужители нередко имеют благоприятную почву для своей деятельности, а местные органы, в том числе и административные, не знают как с ними бороться». Борьба сильно затруднялась сложностью выявления тайных общин. Подавляющее большинство таких общин действовало на территории РСФСР. Так, в Рязанской области было выявлено 174 нелегальных молитвенных дома, Горьковской - 47, в Бугульме Татарской АССР - 3 и т. д. В другом документе Совета по делам РПЦ указывалось, что если в 1948 году в Рязанской области действовало 175 незарегистрированных молитвенных домов, то в 1949 уже 190, причем в них служило около 200 священнослужителей.

По данным историка Алексея Беглова местная власть как правило прекрасно знала, что в какой-то деревне нелегально собираются верующие. Более того, такие нелегальные собрания могли даже поощряться, поскольку для властей было гораздо важнее, чтобы в официальной статистике не фигурировала открытая церковь .

Вплоть до конца 1950-х годов в СССР число подпольных православных общин, по всей видимости, измерялось тысячами.

Жестокие преследования «истинно-православных» продолжались с разной интенсивностью все годы Советской власти - прежде всего в годы коллективизации , сталинизма , а затем - в начале 1960-х в связи с началом Хрущёвской антирелигиозной кампании .

В период хрущёвской антирелигиозной кампании, между 1957 и 1965 года, около 4-6 тысяч православных священников были лишены регистрации. Многие из них продолжили служение в подполье, окормляя тех верующих, которые избегали посещения действующих церквей или не могли их посещать, поскольку все храмы в округе были закрыты. В конце 1960-х годов подобных незарегистрированных патриарших общин было выявлено в разных местах огромное количество, которое советскими экспертами оценивалось в несколько миллионов человек .

Помимо борьбы c легальными общинами, велась борьба и с нелегальными, которая особенно усилилась после хрущёвского указа 1961 года о борьбе с тунеядством . По нему были сосланы и посажены тысячи «истинно-православных», отказывавшихся официально устраиваться на работу (и, как правило, работавших по договорам) [ ] . В «Инструкции по применению законодательства о культах», утверждённой постановлением Совета по делам РПЦ и Совета по делам религиозных культов от 16 марта 1961 года говорилось: «Не подлежат регистрации религиозные общества и группы верующих, принадлежащие к сектам, вероучение и характер деятельности которых носит антигосударственный и изуверский характер: иеговисты , пятидесятники , истинно-православные христиане, истинно-православная церковь, адвентисты-реформисты , мурашковцы и т. п.».

В 1961-1962 годах были арестованы почти все активные члены «катакомбных» общин. В ссылке некоторые «истинно-православные» продолжали отказываться от официального трудоустройства, что вело к суду и отправке в лагерь. Там отказ от работы, как правило, приводил к фактически бессрочному заключению в карцер - что приводило к гибели. К началу 1970-х годов большинство оставшихся в живых «истинно-православных» вышло на свободу - однако движение было обескровлено.

Сохранились документальные данные и свидетельства о том, что некоторые священники Катакомбной Церкви, утратившие связь с епископами, с конца 1950-х годов начинали поминать в качестве своих предстоятелей первоиерархов РПЦЗ - Митрополитов Анастасия (Грибановского) , а позже - Филарета (Вознесенского) .

Как отмечает историк Николай Сапелкин, катакомбные христиане во многих местах умирали без исповеди и причастия , похороны совершались без священнического отпевания , младенцы оставались без миропомазания , супружество без таинства венчания . Такое положение угрожало Катакомбной церкви вырождением в сектантство , беспоповство и полным исчезновением. Некоторые катакомбные общины всё больше деградировали, в них практиковались заочные венчания, замена богослужений суточного круга акафистами и т. п. С течением времени в этих группах за отсутствием священников их роль стали выполнять странствующие проповедники, пожилые женщины, «чернички». Они служили панихиды, крестили, венчали, а некоторые даже исповедовали и причащали. Таким образом, первоначально заявленная как консервативное движение, «Катакомбная церковь» положила начало появлению так называемого нового русского сектантства .

В 1960-1970-х годах, одновременно со стремительным вымиранием деревни, истинно-православное подполье теряло свой массовый характер, частично вливаясь в официальную Русскую православную церковь.

В начале 1990-х годов многие катакомбные общины окончательно вышли из подполья и официально обратились за окормлением к Русской Православной Церкви за границей, активно открывавшей в тот период свои приходы на территории бывшего СССР . Однако часть катакомбных общин по-прежнему не связана друг с другом и какими-либо зарегистрированными церквями, объединяясь лишь вокруг своих наставников.

Самое раннее документированное употребление слова «катакомбы» для описания российских реалий XX столетия встречается в письмах игумении Афанасии (Громеко) к митрополиту Евлогию (Георгиевскому) , написанных в 1923 году из Петрограда . После того как монахини были изгнаны из своего храма обновленцами , община не распалась, а продолжала своё существование как «домашний» монастырь. В двух из четырёх сохранившихся писем игумения Афанасия несколько раз употребляет выражения «мои катакомбы», «моя тайная катакомбная церковь». Из контекста видно, что так она обозначает свой домашний храм , противопоставляя свои «катакомбы» официально действующему храму обновленцев .

Использование выражений «катакомбы», «катакомбная церковь» применительно к реалиям 1920-1930-х годов предполагало определённый образовательный и культурный уровень тех, кто употреблял эти понятия. Ведь люди, называвшие своё существование «катакомбным», сравнивали его с жизнью ранних христиан , которые во время гонений тайно собирались на свои богослужения в катакомбах - подземных кладбищах римских городов. Так преследования, обрушившиеся на Церковь при советской власти, уподоблялись гонениям первых веков христианства. По мнению историка Алексея Беглова , термин «катакомбы» и его производные были локальным петроградским (ленинградским) неологизмом , где было много активной церковной интеллигенции , которая могла оценить всё многообразие ассоциаций, связанных с этим словом . Примечательно, что саму игумению Афанасию митрополит Евлогий характеризовал как «умнейшую, образованнейшую монахиню с литературными способностями» .

Между тем в 1920-1930-х годах термин «катакомбная церковь» не получил широкого распространения. Чаще употреблялись другие выражения. В письмах, направленных в течение 1923 года в комиссию по делам религиозных культов при ВЦИК РСФСР с Северного Кавказа, из Средней Азии, позднее - из Центрального черноземья, встречаются упоминание о «старо-православных» и «истинно-православных христианах», которые противопоставляют себя обновленцам. В этих документах на первый план выходит не юридическое положение прихода, а его отношение к обновленческому ВЦУ и к «Живой церкви Сергия . В богослужебный чин РПЦЗ в конце 1930-х годов была введена даже особая литургическая формула поминовения оппозиционной Митрополиту Сергию иерархии: «О православном епископстве Гонимыя Церкви Российския…» .

Термин «катакомбная церковь» стал активно использовать в работах бежавший в 1944 году на Запад деятель иосифлянского движения Иван Андреев , под влиянием трудов которого этот термин получил широкое распространение в эмигрантской периодике. Другие эмигранты второй волны отмечали сугубо заграничный характер выражения «катакомбная церковь» . Журнал «Православная Русь » с момента своего возобновления в 1947 году вёл рубрику «И свет во тьме светит» с подзаголовком «Советские катакомбы духа», в которой публиковал всё, что касается бытовой стороны подсоветской церковной жизни, в том числе жития, воспоминания о подпольных священниках, легенды о чудесах во время гонений . Драматургия проповедей, устных и письменных рассказов, в которых катакомбная церковь описывалась как единственная сила, противостоящая безбожному режиму, определялась драматургией раннехристианских житий и церковных преданий в новом апокалипсическом контексте . В трудах зарубежных церковных авторов и сформировывается «классический» образ катакомбной церкви: церковно-политическая оппозиционность руководству Московской патриархии , нелегальность с точки зрения советского законодательства и последовательная «антисоветская » настроенность её членов. Такой «катакомбник» воспринимался как стойкий борец с режимом, крайний нонконформист . В таком виде выражение «катакомбная церковь» стало орудием идеологической полемики деятелей Русской православной церкви заграницей. Мощное подполье в СССР, оппозиционное Московской патриархии, по мысли идеологов РПЦЗ, доказывало нелегитимность легальной иерархии .

Из публицистики этот термин перешёл и в официальные документы РПЦЗ. Архиерейский Собор 1956 года объявил, что только «Катакомбная Церковь сохранила чистоту и верность духу древней Апостольской Церкви» и пользуется «уважением в народной среде» . В 1957 году первоиерарх РПЦЗ митрополит Анастасий (Грибановский) говорил о «непереходимой бездне», отделяющей Зарубежную церковь от «советской», на которую «легла печать лжи», отмечая при этом, что «мы неразрывно связаны с Материю Церковью катакомбной, которая подвергается преследованиям со стороны церкви советской» . 14 сентября 1971 году Архиерейский собор РПЦЗ официально принял резолюцию, из которой следовало, что РПЦЗ находится в общении с «Катакомбной церковью», но не с Московской патриархией : «Свободная часть Русской Церкви, находящаяся за рубежом СССР, душей и сердцем с исповедниками веры, которых в антирелигиозных руководствах называют „истинными православными христианами“, а в общежитии именуют нередко „Катакомбной церковью“, ибо им приходится скрываться от гражданской власти подобно тому, как в первые века христианства скрывались верующие в катакомбах» .

Такая позиция подвергалась критике со стороны людей, непосредственно знавших церковную жизнь в СССР. Бежавший из СССР протоиерей Василий Виноградов , отсидевший 6 лет в советских лагерях, отмечал, что возглавлявшему Зарубежную церковь митрополиту Анастасию и подчинённым ему иерархам хотелось жить легендой о будто бы существовавшей в России многочисленной катакомбной Церкви, выдавая желаемое за действительное. Другая беженка из СССР - Нататья Китер, духовный писатель и активный участник церковной жизни и подпольных православных братств в Ленинграде до 1941 года, жаловалась тому же митрополиту Анастасию, что «Православная Русь» перевирает её статьи о подвижниках и мучениках среди духовенства «сергианской» Церкви, превращая их в катакомбников, отвергающих Московскую Патриархию, и что в ответ на её протесты редакция «Православной Руси» ответила: «Правда для церковного дела в Америке крайне вредна» . В 1974 году высланный из СССР Александр Солженицын обратился с открытым письмом к участникам III всезарубежного собора РПЦЗ, где в том числе раскритиковал «благочестивую мечту» о «сколь безгрешной, столь и бестелесной катакомбе», которая в глазах эмиграции не должна подменять «реальный русский православный народ». Обращение А. И. Солженицына вызвало бурную полемику, выявившую противоположные позиции споривших. Одни напрочь отрицали существование церковных катакомб, другие стремились доказать обратное и тем оправдать собственную позицию, непримиримую по отношению к легальной Церкви в СССР .

В 1960-1970-е годы через нелегальную литературу, изданную за границей , а затем и. Как отмечал историк Андрей Кострюков в 2008 году: «современная деятельность организаций, именующих себя „катакомбными“, привела в некоторой степени к дискредитации этого понятия»